Зима 2001 года
Он проснулся, как обычно, очень рано и нехотя открыл глаза… В окне на фоне ночного черного неба желтел дворовый фонарь. Вокруг него в плавном и нескончаемом хороводе кружились пушистые снежинки.
Леонид Ксенофонтович вспомнил, что наступило 5 декабря. И... приободрился. Эта дата давно стала для него особо памятной и значимой. Сегодня она к тому же была юбилейной. И его пригласили в Кремль на торжественное собрание.
60 лет назад после многомесячного отступления здесь, под Москвой, войска Красной Армии впервые перешли в наступление. Ценою нечеловеческого напряжения удалось не только остановить мощнейшую группировку фашистов буквально у стен столицы. Но и отбросить ее на сотню километров.
Впервые в истории Второй мировой войны немцы потерпели серьезное поражение. До их полного разгрома было еще далеко… Тем не менее первую, самую главную победу удалось одержать. Она по праву принадлежала и ему, юному тогда офицеру-артиллеристу.
Она по праву принадлежала и его нынешнему соседу по комнате, мирно похрапывающему на соседней кровати. А тогда, шесть десятилетий назад, Тимофей Алексеевич воевал в составе народного ополчения.
И винтовок-то иногда на всех не хватало. И патронов нередко выдавали по пять штук. Несмотря ни на что, общими усилиями удалось отстоять столицу...
Во второй половине дня Леонид Ксенофонтович отправился в Кремлевский дворец съездов на торжественное собрание, посвященное годовщине великой битвы Красной Армии под Москвой. На него пригласили ветеранов войны со всей России. Из всех бывших республик бывшего Советского Союза.
Трогательно и грустно было видеть, как, опираясь на палочки, поддерживая друг друга, делясь валидолом и нитроглицерином, заполняли зал замечательные старики.
Награжденные звездами Героев. Орденами. Медалями. Убеленные сединами. Согбенные прожитыми годами. Израненные физически фронтовым лихолетьем и... морально нынешними бессовестными временами.
Они очень ждали своего нового Верховного главнокомандующего вооруженными силами России. Он, конечно же, не мог, не должен, просто не имел права не прийти к ним в столь знаменательный день. Чтобы вместе отметить славную годовщину.
Но главковерх так и не пришел. Так и не нашел возможности одолеть пешком сотню метров от своей резиденции до Дворца съездов.
Потому что был очень занят... В это самое время, как потом оказалось, он сердечно принимал и обстоятельно беседовал с группкой каких-то бизнесменов.
Путин, правда, прислал своего представителя. Тот, просидев весь вечер в первом ряду партера, так и не передал от Верховного главнокомандующего ни письменного приветствия. Ни единого устного доброго слова в адрес фронтовиков-ветеранов...
– Мне, да и всем наверняка, это было очень обидно, – поздно вечером вспоминал Леонид Ксенофонтович. – И концерт вроде бы организовали неплохой. И фронтовые песни попели... Все равно у меня на главковерха навсегда осталась обида. Окончательно разочаровался я в нем.
– Не только ты, отставной полковник. Многие... Большинство нормальных людей разочаровались в нем, – горько усмехнулся Тимофей Алексеевич. И добавил: – Давай лучше спать. Чего зря рвать последние стариковские нервы.
Леонид Ксенофонтович долго не мог заснуть. Он глядел в окно, где на фоне ночного черного неба желтел дворовый фонарь. Вокруг него по-прежнему, как и сегодняшним ранним утром, в плавном и нескончаемом хороводе кружились пушистые снежинки.
Снежный круговорот гипнотизировал. Расслаблял. Успокаивал. Заставлял хотя бы на время забыть обиду на Верховного главнокомандующего.
Леонид Ксенофонтович наконец заснул... Заканчивался очередной день его пребывания в Московском Доме Чешира.
Во время Второй мировой войны полковник Королевских ВВС Леонард Чешир командовал эскадрильей тяжелых бомбардировщиков. На его счету сотни боевых вылетов и высшие награды Великобритании.
Вскоре после ее окончания бывший летчик основал фонд и всю оставшуюся жизнь посвятил благотворительной деятельности. Сначала в его родной стране, позже и в десятках других, стали строиться приюты для инвалидов войн. Ныне известные во всем мире как «Дома Чешира».
Их главное назначение – дать возможность своим постояльцам почувствовать себя полноценными людьми. Обрести нередко утерянное чувство собственного достоинства. Ощутить атмосферу домашнего уюта и человеческого тепла.
Полковник лорд Леонард Чешир не дожил всего два месяца до торжественного открытия его Дома на юго-западной окраине Москвы, в Солнцево. Состоялось оно осенью 92-го. С тех пор здесь находят приют инвалиды разных войн и возрастов...
Леониду Ксенофонтовичу и Тимофею Алексеевичу, ветеранам Великой Отечественной, уже за восемьдесят. Соседи по комнате им во внуки годятся. «Афганцу» Василию немного за тридцать. «Чеченцу» Сергею и того меньше.
Рядовой Василий вместе со своим бензовозом подорвался в декабре 88-го. Всего за несколько месяцев до вывода ограниченного контингента советских войск из Афганистана.
Чудом выжил... Несмотря на усилия врачей, восстановить ему зрение хотя бы на чуть-чуть не удалось. Он остался слепым бесповоротно и навсегда.
Сержант Сергей служил в Майкопской бригаде, одной из первых вошедших в Грозный в студеном декабре 94-го. При взятии железнодорожного вокзала его почти в упор прошила автоматная очередь.
Потом были госпитали. Долгие месяцы борьбы за жизнь. Позади десять разной сложности операций.
Да и у всех других обитателей московского Дома Чешира примерно такие же невеселые судьбы... Разные войны. Праведные и неправедные. Нужные и ненужные.
Обморожения. Ожоги. Контузии. Ранения тяжелые и не очень. Гепатиты и прочие заразы. Пропитавшиеся кровью бинты и болезненные перевязки.
А после выписки нескончаемые проблемы с доставанием более или менее качественных протезов. Колясок. Лекарств. Оформление инвалидности с обязательным ежегодным муторным переосвидетельствованием.
И в конце концов – нищие перестроечные пенсии. На них существовать по-человечески невозможно. Да и вообще жить-то многим не хочется.
«Афганец» Василий от обиды и безысходности тоже пытался свести счеты с жизнью в своей маленькой полупустой рязанской деревеньке... Не удалось, слава Богу!
Но мысль о самоубийстве не пропала. Продолжала донимать все настойчивее… Уберегли счастливая случайность и добрые люди, пока еще не переведшиеся в России.
Они помогли слепому инвалиду добраться до Москвы. Поселиться в только что открывшемся Доме Чешира... С тех пор он здесь и находится. И другой жизни в ином месте просто себе не представляет.
Много лет Василий был единственным, кто обитал здесь постоянно. Остальные приезжают примерно на месячишко. Подлечиваются.
Главное – набираются духовных сил, пообщавшись с боевыми товарищами. Они, ясное дело, понимают и морально поддерживают друг друга лучше, чем кто-то еще.
В начале прошлого года сюда привезли старого фронтовика с нехитрым багажом. Два видавших виды чемоданчика. Потрепанный портфель. И тюк с постелью… Он стал вторым постоянным жителем. Поскольку оказалось, что возвращаться ему не к кому и некуда.
В годы Великой Отечественной Александр Спиридонович – летчик-штурмовик, капитан фронтовой авиации. Сотни боевых вылетов. Ордена и медали.
В мирные дни демобилизовался и работал до выхода на пенсию старшим инженером на заводе в Грозном. Там же получил уютную однокомнатную квартиру.
Когда и в Чечню пришла война, его дом практически полностью разрушили авиабомбы. Жить в нем стало нельзя. Пришлось фронтовику оставлять свою квартиру с замечательной библиотекой и всем прочим, что заработал за долгую жизнь.
Он забрал самое необходимое. И перебрался на старости лет в... лагерь для беженцев.
Если бы не случайное везение. Не редкое стечение обстоятельств, наверняка и по сей день коротал бы дни Александр Спиридонович в переполненной палатке.
Не выйди он покурить на лавочку. Где на его колоритную фигуру с костылями в руках обратил внимание телеоператор, так бы и мыкался бывший фронтовик среди тысяч бездомных людей в своей собственной стране.
В московском Доме Чешира 80-летнего ветерана поселили в отдельную комнату. Долго он отсыпался. Поскольку за последние месяцы вовсе отвык от тишины и покоя.
В Грозном постоянно трещала автоматная стрельба. Гулко ухали мины и авиабомбы. В лагере беженцев круглосуточно кричали и плакали дети.
Александр Спиридонович прожил и проработал в Чечне без малого полвека. Но возвращаться туда, как бы благоприятно не сложились обстоятельства, ни за что не хотел.
Он слишком устал от войны. Взрывов. Руин. Недоброжелательности и озлобленности. Ему очень хотелось провести последние годы в уюте, среди добрых людей...
Жизнь в Доме Чешира текла неторопливо. Размеренно и четко... Пятиразовое питание. Медицинское обслуживание. Тихие вечера бесконечных воспоминаний – никуда от них не денешься.
И, конечно же, жаркие дискуссии о событиях, происходивших в России и за рубежом. А их было немало и разных.
Впечатление разорвавшейся бомбы произвело на всех награждение Ельцина высшим орденом России «За заслуги перед Отечеством» 1 степени. При вручении тот приосанился.
Надул щеки, покровительственно поглядывая сверху вниз на своего низкорослого преемника. Прищурил заплывшие глазки. И уверенно заявил, что россияне-де «правильно оценят» поступок Путина.
– Бывший «первый», «всенародноизбранный» все, что только можно было, развалил. Разрушил. Расстрелял из танков… Своре воров-проходимцев-инородцев отдал страну на растерзание... Русских до нищеты и вымирания довел... И за эти самые «заслуги» ему орденок на пиджак привинтили, – возмущался Леонид Ксенофонтович.
– Ельцин Путину не за просто так свое кресло оставил. Сам-то, наверняка, понимал, что за содеянное его законное место у расстрельной стены. Или, в лучшем случае, пожизненно за решеткой на голодном пайке, – рассуждал Тимофей Алексеевич. – Ты – мне, я – тебе. На таких взаимовыгодных условиях они и ударили по рукам... Другого и быть не могло.
– Это точно, – согласился Леонид Ксенофонтович. – Не случайно Путин, став и.о. президента, первым делом издал указ. В нем объявлялось о неприкосновенности Ельцина. О недопустимости привлечения его к ответственности не только за деяния, совершенные им при исполнении обязанностей главы государства. Но и за последующие правонарушения... Так-то. Рука руку моет.
– Неплохо устраиваются большие начальнички, – невесело сказал «чеченец» Сергей. – Все им можно... И никто ни за что не отвечает. Не несет никакой ответственности.
– А как они выглядят-то? – неожиданно спросил «афганец» Василий. – Я ведь даже Ельцина толком ни разу не видел.
– Ничего ты, внучек, не потерял, – усмехнулся Тимофей Алексеевич. – По моему разумению, похож он на огромного обнаглевшего борова. Который по врожденной глупости нажрался какой-то отравы на скотном дворе. И в панике извалялся в грязи, коровьем дерьме от пятака до кончика хвоста.
– Путин – вылитый сурок. Маленький такой. Шустрый. Чистенький. Аккуратненький, – поделился своими воображениями Леонид Ксенофонтович. – Сам себе на уме. С хитрыми глазенками... Вечно побаивающийся натворить нечто неположенное. И получить пинок под зад от старшего в стае.
– Ну вы, дедули, даете!.. Расфантазировались на старости лет так образно, что я их как живых увидел! – развеселился Василий. И долго он от души смеялся. До тех пор, пока в его невидящих глазах не появились слезы...
Ночью, как случалось почти постоянно, ему приснился сон. На сей раз неожиданно привиделся миниатюрный сурок в дорогом блестящем костюме.
На скотном дворе он торжественно привинчивал увесистый, переливающийся драгоценными камнями, орден на жирную складчатую грудь грязного неподъемного борова.
Сновидение показалось Василию столь дурацки-потешным, что в середине ночи он проснулся... от смеха. Долго вспоминал все в мельчайших подробностях.
С трудом сдерживался, чтобы не разбудить соседей по комнате. Лишь под самое утро удалось наконец заснуть… И стали ему видеться, как обычно, невеселые афганские сюжеты.
Слепой «афганец» видел во снах и остроконечные горные хребты с зависшими над ними равнодушными серебряными звездами. И «зеленку», из которой духи могли в любой момент обстрелять колонну из гранатометов.
И обгоревшие остовы бэтээров, танков, наливников, скорбящие на обочине о своей участи. Он видел и «черные тюльпаны», тяжело взлетающие с аэродрома и уносящие на Родину «груз 200». И изуродованные лица погибших товарищей.
И самого себя в госпитале после подрыва, обмотанного бинтами. Не в силах поднять ни рук, ни ног. Временно потерявшего слух и навсегда, как выяснится позже, зрение.
Афганистан сделал Василия слепым инвалидом. Он возненавидел его и одновременно страстно желал его видеть в своих печальных снах. Пытался навсегда забыть о ненавистной ему стране и в то же время хотел как можно больше знать о ее сегодняшнем дне...
У нас снова стали много говорить и писать об Афганистане. Поскольку после событий 11 сентября американцы именно здесь проводили крупномасштабную антитеррористическую операцию.
И сопровождалась она весьма загадочными событиями... Словно по чьему-то указанию, к примеру, за три дня исчезли. Испарились хорошо вооруженные и организованные талибы, безраздельно правившие страной последние годы.
Для полного самоудовлетворения американцам оставалось только захватить подземную крепость Тора-Бора в Белых горах, неподалеку от границы с Пакистаном.
В ней, по данным разведки, скрывался международный «террорист номер один» Осама бен Ладен. А также его высокопоставленные сторонники из группировки «Аль-Каида» и движения «Талибан».
Несмотря на мнение американских военных экспертов о невозможности взять штурмом Тора-Бора, в начале декабря, ночью, в крепость без особых проблем ворвались местные афганские отряды. (Янки в этой, чреватой большими потерями операции, естественно, не участвовали).
Но ни бен Ладена. Ни прочих известных террористов обнаружить не удалось… Если вспомнить недавнюю историю, то Белые горы хорошо известны разведке Соединенных Штатов. В 80-е годы ЦРУ создало в многочисленных пещерах около кишлака Тора-Бора лагеря подготовки моджахедов.
«Борцов за веру» прилежно обучали премудростям диверсионной борьбы с «советскими оккупантами», конечно, американцы из спецслужб… Под их же присмотром и руководством набрался опыта и превратился в высококлассного террориста Осама бен Ладен.
Тоже, кстати, успевший повоевать с нашими войсками... Но пришло время, когда саудовский миллионер, вырвавшись из-под контроля своих вчерашних учителей, на них и обрушился с яростью и ненавистью.
Что касается движения «Талибан», то оно родилось и находилось под плотной опекой пакистанских спецслужб тоже на заокеанские зеленые банкноты... Его неожиданное рождение было далеко не случайным.
После вывода наших войск из Афганистана США решили как можно быстрее устранить просоветское правительство Наджибуллы. Это удалось сделать с помощью талибов.
В течение пяти лет они установили полный контроль почти над всей территорией страны. Однако, когда американские интересы потребовали их исчезновения, лидеры «Талибана» не решились ослушаться приказа своего истинного хозяина...
– Американцы за свои несметные «зеленые» чего и кого угодно покупают с потрохами ради собственных интересов. На остальных им наплевать с высокой колокольни… Так было и будет всегда, – возмущался Леонид Ксенофонтович. – А мы с ними об «общечеловеческих ценностях» рассуждаем. И... в друзья лезем.
– Не зря наша демократическая пресса захлебывалась от радости во время недавнего визита Путина в Америку, – вспомнил Тимофей Алексеевич. – Ее прямо-таки умиляла трогательная сердечность встреч и бесед президентов... Как они замечательно понимают друг друга! Как остроумно шутят и беззаботно смеются! Как аппетитно и дружно откушали на техасском ранчо Буша…
– А вчера США объявили об одностороннем выходе из Договора по ПРО 1972 года, – вскипел Леонид Ксенофонтович. – Путина в очередной раз заставили проглотить горькую пилюлю. Сегодня он даже попытался успокоить народ по телевидению. Мол, такое решение «не создает угрозы национальной безопасности» России... Вранье это. Полная капитуляция перед Штатами.
– Ну, может, еще не полная, – сказал Тимофей Алексеевич. Немного подумал и невесело добавил: – Однако, если серьезно разобраться, дело к тому идет семимильными шагами. Наш уникальный разведцентр на Кубе сворачиваем. Военно-морскую базу во Вьетнаме закрываем...
– Открываем зато американцам наше воздушное пространство! – перебил его Леонид Ксенофонтович. – Даем им возможность переделывать в свои собственные наши бывшие военные базы в Узбекистане, Таджикистане, Афганистане.
– О нем разговор особый, – вздохнул Тимофей Алексеевич. – Вычитал в газете, что в ноябре впервые после многолетнего перерыва в Кабуле побывала официальная делегация из представителей МИД, ФСБ, МЧС и Минобороны... Всех опередили. Пообещали первыми открыть посольство. Посулили всяческую помощь «многострадальному афганскому народу».
– Интернационалисты чертовы! Придурки!.. Сами в перестроечном угаре отдали Афганистан. А ныне делают рыло, что снова будут в нем на первых ролях, – зло сказал Леонид Ксенофонтович. – Бешеных средств ради этого не пожалеют. Лучше бы для начала повысили пенсию «афганцу» Василию. И нашему директору деньжат подбросили...
В завещании лорда Леонарда Чешира сказано, что директорами должны быть только отставные военные. К требованию бывшего английского летчика прислушались и в России.
С первого дня существования московский Дом возглавил Юрий Иванович – кадровый военный. Генерал-майор в отставке.
На открытие пожаловало несметное количество высокопоставленных и всемогущих гостей. Был и торжественный митинг. И проникновенные, душещипательные речи.
Ораторы единодушно и клятвенно обещали неограниченную, всестороннюю поддержку... Но, как у нас положено, тут же все напрочь и забыли.
Московский Дом Чешира не финансируется государством. Не имеет постоянных источников дохода. Вот и приходится его директору уже долгие годы выискивать, как ныне модно говорить... спонсоров.
Упрашивает-умоляет оказать материальную помощь отставной генерал и правительственные. И общественные. И коммерческие. И прочие организации. И богатеньких частных лиц.
Пишет Юрий Иванович длинные письма во всевозможные конторы. Звонит разным начальникам. Надев свой парадный мундир, ходит по высоким инстанциям.
Радуется, если удается кого-то разжалобить-уговорить. И достать по дешевке сахар. Молоко. Картошку. Другие продукты. Или медоборудование. Или автотранспорт. Или еще что-нибудь необходимое.
Несмотря на постоянную нервотрепку и нескончаемые проблемы, заставляет себя директор не терять бодрости духа и оптимизма... Иначе нельзя.
Ведь на него ежедневно смотрят военные инвалиды разных возрастов и званий. Поэтому, как бы муторно не было на душе, он просто обязан выглядеть уверенным в себе боевым генералом. Пусть и отставным.
А еще он очень добр к своим «подчиненным»... И одновременно безжалостен к обслуживающему персоналу. Его он набирает сам после долгой и тщательной проверки.
За малейшую несдержанность, за одно-единственное грубое слово в адрес жителей Дома выгоняет без промедления и лишних разговоров.
И еще Юрий Иванович заставляет себя ни в коем случае не терять надежду. Продолжает свято верить, что рано или поздно удастся построить все задуманное и запланированное.
Планов когда-то родилось великое громадье… Немало появлялось и образных высказываний на сей счет.
«К этой английской пуговице – Дому Чешира – нужно пришить русский пиджак!» – многозначительно-загадочно заявил, например, префект Западного округа столицы. Ставшая крылатой фраза подразумевала, судя по всему, вот что.
Ценной материей для «русского пиджака» стал довольно большой кусок земли, выделенный Москвой. Здесь предполагалось возвести жилое здание с одно- и двухкомнатными квартирами.
В них могли бы постоянно проживать одинокие военные ветераны. И инвалиды, утратившие здоровье ввиду различных трагических служебных и жизненных обстоятельств.
По-соседству должны были вырасти медицинский корпус, оснащенный всем необходимым оборудованием для всестороннего обследования и лечения. И учебно-производственный комплекс. В нем каждый мог бы найти себе занятие по душе в соответствии с умением, увлечением и физическими возможностями.
По недоброй традиции осуществить грандиозные планы пока не удалось. И в обозримом будущем тоже вряд ли удастся. «Английская пуговица» в виде московского Дома Чешира давно уже существует и успешно функционирует. Но не «пришили» к ней «русский пиджак» из-за полного его отсутствия...
Декабрь выдался очень снежным в нынешнем году. Лишь в середине месяца снегопады прекратились. И ненадолго уступили место трескучим морозам... В газетах замелькали сообщения об умерших от переохлаждения.
– «В последние дни из-за свирепствующих холодов каждые сутки в Москве погибает от 15 до 20 человек, – вслух читал в «Известиях» Тимофей Алексеевич. – Смерть от замерзания – одна из самых «приятных»: человек даже не замечает, что он погибает, и не принимает никаких мер, чтобы спастись».
– «Приятно» погибают теперь в основном окончательно опустившиеся бомжи. Не случайно они «не принимают никаких мер, чтобы спастись», – задумался Леонид Ксенофонтович. – Просто сил и желания у них не осталось для выживания. Не на кого надеяться. Не во что верить... Безнадега.
– Помнишь, 60 лет назад тоже стояли сильнейшие морозы. На нас безостановочно перла вооруженная до зубов фашистская банда... Но мы-то не впадали в отчаяние и безысходность, – вспоминал Тимофей Алексеевич. – Не отдавали свои жизни за просто так. Мы отчаянно сражались за Родину. За... самих себя.
– Что этим вы хотите сказать? – спросил «афганец» Василий.
– В самом начале войны руководство страны в выступлениях догадалось почаще употреблять слово... «русский». Подчеркивали, что Советский Союз был создан и сможет устоять только за счет... русских. И что против... русских прежде всего воюет фашистская орда, – объяснял Тимофей Алексеевич. – В этом смысле я и сказал: «Мы отчаянно сражались за Родину. За самих себя»... Понял?
– Я на всю жизнь запомнил фразу Сталина: «Фашисты призывают к уничтожению русской нации», – добавил Леонид Ксенофонтович. – Они действительно планировали, как выяснилось позже, полностью нас уничтожить. Или хотя бы сократить до минимума. Оставшихся германизировать. Лишить государственности. Культуры. Истории... Гитлеровским тварям этого сделать не удалось.
– Удается, к сожалению, нашим перестроечным и постперестроечным иудам. Не германизировать, конечно же. А... американо-евреизировать Россию! – взорвался Тимофей Алексеевич. – Ну ничего, мужики! Доиграются они! Рано или поздно пройдет по их безмозглым башкам увесистая русская дубина!.. «Мало не покажется», как любит выражаться сам Путин.
– Скорей бы уж, – вздохнул Леонид Ксенофонтович. – Ведь ныне происходит то, о чем мечтал главный фашист – Гитлер: катастрофически сокращается русское население. На миллион в год... Вышли на первое место в мире по самоубийствам. Худшего показателя беды не существует... Подавляющее большинство среди алкоголиков, наркоманов, бомжей – тоже русские.
– А сколько русских мальчишек и девчонок среди бомжей-малолеток и беспризорников по всей стране, особенно в Москве?.. Не слышал и не видел я этих цифр. Наверняка они огромные и очень страшные, – вступил в разговор «чеченец» Сергей. – А сколько русских парней уже погибло и сегодня продолжают погибать в Чечне?
– Очень хорошо, когда у тебя возникают такие вопросы! – искренне порадовался Леонид Ксенофонтович. – Чем больше молодых людей станут задумываться и понимать, что происходит в России и кто в этом виноват. Тем быстрее к власти придут истинные русские патриоты...
– И тогда, дорогие мои ребята, – страстно перебил соседа Тимофей Алексеевич, – ситуация в стране мгновенно улучшится в лучшую сторону! Нам сразу же станет легче дышать!.. Ведь все мы сейчас задыхаемся от несусветной вонищи. Словно находимся в выгребной яме на скотном дворе!
Морозы еще не закончились, когда начались выборы в московскую городскую Думу. О них предупреждали загодя – листовками. Плакатами. Выступлениями по радио и телевидению. Статьями в газетах.
Власти суетились не зря. Чтобы они состоялись, нужна была явка 25 процентов избирателей. А активность москвичей, как известно, стремительно падала.
Весь день с участковых избирательных участков в Мосгоризбирком поступали тревожные данные – слишком мало людей приходит голосовать. Дело идет к полному провалу.
Как бы там ни было, к вечеру позарез необходимый процент удалось никому неведомым способом не только достичь, но и преодолеть. Радостно и торжественно выборы объявили успешно состоявшимися, несмотря на лютый мороз.
Вскоре своенравная природа поставила перед московскими властями очередную трудную задачу... Холод сменился потеплением с многодневными и обильными снегопадами.
Ситуацию усугубил южный циклон. Он неожиданно налетел на столицу. И окончательно превратил ее жизнь в натуральный ад.
Уборочная техника в полном составе неустанно и безостановочно трудилась на улицах. Проспектах. Площадях. Машины, задевая «ножами», «щетками» асфальт и выбивая из него снопы искр, пытались убрать снег с проезжей части.
Но работали они при всем усердии практически впустую – очищенные дороги моментально заносило снова. На большинстве постепенно образовывался скользкий, как лед, снежный накат. Обледеневали эстакады и мосты.
Частный и прочий автотранспорт в центре, многих других местах начал двигаться не быстрее пешеходов. Потом стал ползти со скоростью черепах. И в конце концов остановился вовсе.
Столица окончательно увязла в непробиваемых пробках. Городские власти вместе с их хваленой техникой оказались бессильны перед грандиозным снежным нашествием.
Пока московские власть предержащие безуспешно сражались с разбушевавшейся стихией, лично глава России вместе со своим ближайшим окружением был увлечен другим, не менее хлопотным и непростым делом. Основательно готовился к телевизионной акции под условным названием «Президент отвечает на вопросы населения».
Появляться на экране, особенно аккурат под Новый год, стало традицией, рожденной «первым» и «всенародноизбранным». Ровно два года назад опухший Ельцин, неизвестно пока по чьему мудрому указанию, ко всеобщей неожиданности, переходящей в великое всенародное... ликование, печально прошамкал о своей отставке.
На сей раз «второй» и тоже «всенародноизбранный» решил по-дружески пообщаться с избирателями. Подвести итоги уходящего в историю первого года третьего тысячелетия и озвучить планы на грядущий. «Прямая линия» должна была транслироваться двумя основными общенациональными каналами и радиостанциями почему-то... в католический сочельник.
По замыслу организаторов акции, Путину предстояло стать в прямом эфире этаким бодрым и уверенным в себе «отцом народов». Доступным и понятным всем без исключения. Досконально знающим беды простых людей и неустанно разрабатывающим «систему мер» для их устранения.
Вопросы можно было задавать тремя способами. Бесплатно по телефону. Через Интернет. И, что самое интригующее, напрямую, стоя не улице перед огромным телеэкраном.
Прямые включения планировалось вести из десяти регионов России – от Владивостока до Калининграда. В Останкино заработал специальный телефонный узел, куда и следовало звонить заранее.
24 декабря, в день открытия «прямой линии», ведущая утренних теленовостей прямо-таки не могла сдержать восторженных эмоций. Радостно и взахлеб поведала она о том, что число дозвонившихся уже достигло... двух миллионов человек.
Когда в полдень на голубом экране в прямом эфире показался президент, было официально сообщено о... полумиллионе звонков любопытных. Что, согласитесь, тоже немало. Но несколько меньше заявленного утром.
Все прошло гладко, пристойно, мило. И без каких бы то ни было трудностей для... Путина. Не случайно ведь иногда в кадре мелькали его заветная папка с записями и монитор. Там-то наверняка – совершенно случайно! – имелись необходимые цифры для ответов на вопросы.
К тому же все они, в чем нисколько не сомневались зрители из московского Дома Чешира, были предварительно тщательно отфильтрованы. Рассортированы. И разложены «по полочкам»... И, ясное дело, не случайно в эфире прозвучала реплика-звонок: «Наконец-то наша страна получила достойного президента».
Прямое общение Путина с немногочисленными людьми, собравшимися на улице у телеэкранов, напомнило инвалидам войн театрализованные горбачевские и ельцинские «выходы в народ». Когда корреспонденты протягивали микрофон определенным персонажам с готовыми вопросами. Все остальные исполняли роль переполненной оптимизмом народной массы.
«Прямая линия» длилась два с половиной часа. Президент успел дать ответы почти на пять десятков вопросов. На большинство из них можно бы ответить коротко и ясно. А не общими фразами. Пустыми словами... Ничего принципиально нового и обнадеживающего услышать не удалось.
Речь шла, к примеру, о грядущих мизерных прибавках к нищенским пенсиям ветеранов и инвалидов. К позорным зарплатам бюджетников и военнослужащих. О насущной необходимости активнее бороться с пьянством. Наркоманией. Проституцией. Преступностью. И т. д., и т. п... Слова. Слова. Слова.
О наведении наконец-то порядка в жилищно-коммунальном хозяйстве. Где по-прежнему зимой регулярно лопаются трубы и промерзают дома. Школы. Больницы. О том, что «законодательство в нашей стране не просто либеральное, а запутанное». И т. д., и т. п... Слова. Слова. Слова.
Путин признался народу, что «на ранчо Буша чувствовал себя в семейном кругу». Первые деньги заработал в студенческом отряде, но привезенной домой тысячью «распорядился неправильно». Дочки пока не выбрали вуз, куда пойдут учиться после окончания школы. Жена накроет «какой-нибудь» новогодний стол, и он «голодным не останется»... Слова. Слова. Слова.
Как прожить на зарплату 700 рублей в месяц молодой учительнице и ее мужу-врачу, получающему 1000?.. Президент понимающе согласился – действительно трудновато молодоженам сводить концы с концами. Однако утешил. Надо, мол, потерпеть, пока не рассчитаемся с внешними долгами... Слова. Слова. Слова.
Семилетний Иван пожаловался главе России, что у них с бабушкой сгорел дом. И им негде больше жить. «Ваня, – сочувственно ответил Путин малолетнему русскому погорельцу. – Мир не без добрых людей. Вам с бабушкой помогут. А у меня нет законного основания вам помочь»... Слова. Слова. Слова.
– Самое трагичное, что нынешнему русскому по национальности президенту, как и предыдущему, на самом деле наплевать на... русских, – вскипел Леонид Ксенофонтович. – В собственной стране нас постепенно делают изгоями. Второсортными людьми. Выдавливают, вытесняют на окраину жизни... В Москве, сам знаешь, все или почти все уже захвачено кавказскими и прочими мафиями.
– Кстати, недавний погром на рынке «Царицыно» – это далеко не лучшая, но... вполне объяснимая реакция молодых на творящийся беспредел, – сказал Тимофей Алексеевич. – А как тебе нравится объявление: «Во избежание конфликтных ситуаций лица кавказской национальности не обслуживаются»?.. Увидел я его за несколько дней до отъезда в Дом Чешира.
– Где?! – заинтересовался и одновременно удивился Леонид Ксенофонтович. – Такого, насколько я знаю, еще не бывало в столице.
– На входной двери круглосуточного диско-бара «Пузырь», что неподалеку от метро «Университет»... Оказалось, накануне вечером кавказцы устроили там дебош и драку с охранниками. Один из них уже на улице получил несколько ножевых ранений в руку и плечо... Хозяйка, не надеясь больше на помощь милиции, вывесила это объявление. Чтобы хоть как-то оградиться от погромщиков.
– С прошлого месяца и Норильск начал жить в статусе зоны «с регламентированным посещением для иностранных граждан». На Кубани тоже сейчас как могут борются с нелегалами, заполонившими и загадившими их замечательный край... Слава Богу, русские начинают просыпаться. Осознавать себя великой нацией. А не молчаливым и покорным людским стадом.
– Этого-то и панически боятся наши недруги, – вздохнул Тимофей Алексеевич. – Они ни перед чем не остановятся, чтобы спасти собственную шкуру. Постараются на корню подрубить возрождающееся национальное самосознание... Не зря демократическая пресса все чаще гундосит о «русском экстремизме». Даже о «русском фашизме».
– Скоро наверняка президент соответствующий указик подпишет, – предположил Леонид Ксенофонтович. – Каждого русского, искренне болеющего за свой народ, можно будет запросто признать «экстремистом», «фашистом». И… отправить в тюрьму. В том числе и нас с тобой. Тех, кто победил истинных гитлеровских фашистов в годы войны. Так-то вот.
– Ну что вы говорите! – заволновался «афганец» Василий. – Вас и Тимофея Алексеевича – за решетку?!. Такого никогда не может быть.
– Уж слишком мрачно разворачиваются события в России. Словом, милый внучек, всякое может случиться с истинными патриотами, – невесело сказал Леонид Ксенофонтович. – Тем более, как известно, не в почете русские у президента... Он, похоже, ко всяческим еврейчикам куда больше благоволит.
– Верно... И соответствующих примеров тому предостаточно, – согласился Тимофей Алексеевич. – Я даже сохранил для наглядности прошлогоднюю статейку из «Коммерсанта». В нем весьма образно рассказывается, как «веселился президент Российской Федерации» на праздновании Хануки в московском Еврейском общественном центре.
– Да и другие демократические газеты, захлебываясь от радости, писали о том же, – вспомнил Леонид Ксенофонтович. – И телевидение чуть ли не по всем каналам настойчиво вдалбливало в память миллионов зрителей: «Смотрите и запоминайте, что происходит – президент зажег ханукальную свечу! Он празднует вместе со сливками еврейского общества!»
– «На скрипке заиграл Саша Фельдман, представленный как «золотая скрипка Америки, России и Болгарии», – начал читать газетную вырезку Тимофей Алексеевич. – Он показывал чудеса акробатики, играя сначала у себя за спиной, потом у себя на голове, а потом у себя между ног, крепко зажав смычок бедрами»... А Путин, «не отрываясь смотрел на акробата».
– Вот-вот... Явно неравнодушен «всенародноизбранный» к юродствующим еврейчикам из так называемой русскоязычной интеллигенции, – вздохнул Леонид Ксенофонтович. – Сколько орденов и госпремий он им уже успел вручить?!
– А сколько их теперь круглосуточно мелькает на экране?! – добавил Тимофей Алексеевич. – Да и вообще наше телевидение с их «помощью» окончательно превратилось в нечто непотребно-похабное... К нескончаемым западным боевикам в последнее время добавились бесчисленные псевдоотечественные телеигры-телевикторины.
Когда-то существовала одна-единственная телевикторина «Что? Где? Когда?». Участвовали в ней студенты и молодые специалисты. Знатоки-победители получали в награду редкие книги... Перестроечный рынок внес существенные, принципиально важные изменения в передачу.
Во-первых, призы перевоплотились в хрустящие пачки свежих банкнот. Во-вторых, состав участников значительно поредел и состарился... Короче, в результате получилась местечковая передачка для чрезвычайно узкого круга людей, регулярно играющих на деньги на глазах миллионов обнищавших телезрителей.
На подмогу «Что? Где? Когда?» робко выдвинулось «Поле чудес». Позже голубые экраны бурными потоками стали заливать прочие западные игровые шоу в нашенской обработке.
Ныне чуть ли не каждый вечер можно посидеть у телеящика. И понаблюдать, как соотечественники неистово сражаются за повышение своего жизненного уровня.
Хочешь сам сказочно обогатиться?.. Нет проблем. Ухитрись как-нибудь прорваться на передачу «Как стать миллионером». И сядь за один стол с ведущим-пародистом. Ответь на все его пятнадцать вопросов – и целая куча рублей станет твоею.
Такого, правда, пока еще ни с кем не случалось. Но, может быть, повезет в конце концов именно тебе. Чем черт не шутит?.. Во всяком случае, тысчонку почти наверняка выиграешь. Ведь для этого достаточно ответить на несколько первых незамысловатых, прямо-таки детских вопросиков.
Можно попытаться поучаствовать и в «Алчности», чтобы заработать тоже неплохие деньжата. Хотя шансов, конечно, тоже практически никаких... К тому же там постоянно почему-то менялись «говорящие головы», или «обезьяны». Так ядовито-иронично величают ведущих закадровые работники телевидения.
Были среди них довольно известные, постоянно мелькающие на экране, личности. И бизнесмен, и киноактер, и эстрадник изо всех сил старались, сменяя друг друга, справиться с алчной ролью. Однако все они выглядели одинаково зажато. Деревянно. Бездарно. Как, впрочем, и вся «Алчность».
Постоянная, но очень мрачная ведущая «Слабого звена» для острастки одевается во все черное. Резко и грубо спрашивает играющих:
«Кого нужно выбросить за борт?», «Итак, кто мешает вам выиграть крупную сумму?», «Чью спину вы хотели бы увидеть?», «С кем, по вашему мнению, команде необходимо расправиться?» И т. д., и т. п.
Кстати, от команды-то по сути – одно лишь название. Ее нет как таковой. Каждый из восьми разновозрастных игроков борется только за себя самого. Постепенно «вышибает» конкурентов, которых ведущая тут же обзывает «слабым звеном».
Цель игры – деньги любой ценой. Ради «золотого тельца» не останавливайтесь ни перед чем. Забудьте о чести. Совести. Стыде.
Молодежная команда предстала на шестом канале в широко разрекламированном супершоу «За стеклом»... Ребята и девицы согласились пожить вместе в условной квартире с прозрачными стенами, сооруженной в самом центре Москвы, в «России».
Они были обеспечены едой и питьем. Находились под неусыпным контролем тридцати телекамер с кучей «жучков» в придачу.
Желающим предлагалось понаблюдать и послушать, как молодые люди, по своей воле ставшие напоминать подопытных зверушек в застекленном вольере телевизионного зоопарка, притираются друг к другу. Влюбляются.
Как решают возникающие конфликты. Как умываются. Подмываются. Чистят зубы. Красят ресницы. Пьют. Едят. Отправляют естественные надобности. Спят. И даже... совокупляются. Все это бесстыдство авторы «За стеклом» величали не иначе как «победой демократии».
Тем временем команда молодых россиян с возгласами «классно!», «супер!», «прикольно!» и, конечно же, «вау!!!» продолжала в течение почти месяца публично и методично «пожирать» сама себя. Ведь приз – квартира – должен был достаться одному (или одной) из шестерых.
Еще не закончились перепетии в «застеколье» в «России». А с необитаемого островка архипелага Бокас дель Торро (Панама) первый канал начал показывать очень дорогое супершоу под названием «Последний герой». Именно ему, одному из шестнадцати, и достанется увесистый приз в три... миллиона рублей.
Каждую субботу можно было видеть, как нынешние «робинзоны» вместе борются за выживание. Соревнуются в поедании на скорость червяков. Участвуют в прочих экзотических конкурсах. Общими усилиями добывают пищу и воду. Готовят ночлег. Греются у одного костра. Переносят непогоду.
Вроде бы командная игра, оказывается, на самом деле направлена на... уничтожение командного духа. Ведь негласно все они – лютые враги-конкуренты. Не случайно каждые три дня на общем совете они решают, кого «съесть». Кому нет больше места на острове.
– «Сам погибай, а товарища выручай» – эта народная мудрость ныне не в моде, – возмущался Леонид Ксенофонтович. – «Каждый сам за себя». «Каждый против каждого». «Человек человеку – волк» – вот что сегодня вдалбливают в сознание народа демократические средства массовой информации.
– Да... Нас, русских, воспитывают, вернее, перевоспитывают, – согласился Тимофей Алексеевич. – Изо всех сил заставляют забыть традиционный коллективизм. Сопереживание. Готовность прийти на помощь ближнему в трудную минуту.
– Помнишь, как мы на фронте друг друга из-под пуль вытаскивали. Последним куском хлеба делились, – сказал Леонид Ксенофонтович. – А наши телевизионные внуки и внучки готовы за деньги «сожрать» конкурента без зазрения совести... Сегодня, правда, понарошку. Завтра-то, глядишь, по-настоящему.
– Ну не все же такие. У нас в Сибири я знаю очень много замечательных ребят и девчонок, – решил успокоить разволновавшихся фронтовиков «чеченец» Сергей. – Хотя, с официальной точки зрения, считать себя русским теперь не только не обязательно, но и вовсе не приветствуется... Не случайно из нового паспорта исчезла графа – национальность.
– То-то и оно, дорогой мой Сережа, – вздохнул Леонид Ксенофонтович. – Нас приучают думать только о зарабатывании денег. Об обогащении любыми способами. И больше ни о чем... Так русских пытаются лишить национального сознания. Наших исторических и духовных корней. А это – самое страшное для любого народа.
– И еще... Ты заметил, внучек, что в последние годы демократы все чаще рассуждают о конце «холодной» войны, – добавил Тимофей Алексеевич. – Нет, она продолжается. Идет ежедневно. Круглосуточно. Это война – прежде всего за наши души. Если мы ее проиграем, не будет ни России. Ни русских...
Декабрь неторопливо, но неизбежно подходит к концу. Жизнь в московском Доме Чешира идет своим чередом. Одни уезжают, чтобы успеть встретить Новый год с родственниками и друзьями. Другие приезжают в надежде хотя бы на время избавиться от нищеты. Тоски. Одиночества...
В Кабуле уже работает российский мобильный госпиталь, где афганцы получают бесплатные лекарства и медицинскую помощь. Строители из России восстанавливают взорванный тоннель на перевале Саланг. «Камазы» везут по узкому серпантину горных дорог нашу щедрую гуманитарную помощь...
Почти каждый день поступают трагические сообщения из Чечни. По-прежнему взрываются машины на радиоуправляемых фугасах. Обстреливаются военные колонны. Гибнут, становятся инвалидами молодые срочники и бывалые офицеры.
Боевой клич президента «мочить террористов в сортире» не очень-то срабатывает. Война продолжается. И конца ей не видно...
Во многих глухих деревеньках Владимирской области объявились «работницы собеса». Они убеждают стариков, что в России начался очередной обмен денежных знаков.
Мол, «старые» рубли надо срочно поменять на «новые» – с портретом Владимира Владимировича Путина. Одну из мошенниц с липовыми «путинками» в кармане уже задержали...
По телевидению продолжаются игрища на законные дензнаки. Победители получают их во время передачи или сразу же после ее окончания.
Только отечественный «последний герой» на далеком панамском островке архипелага Бокас дель Торро определится в следующем году. Тогда он и получит чемодан своих рублей...
Средства нужны прямо сейчас директору московского Дома Чешира. Ему обязательно надо как-то исхитриться купить к новогодним праздникам хорошие продукты и хотя бы скромные подарки.
Отставной генерал знает, что его подопечные очень-очень нуждаются в человеческом внимании и заботе. Но денег, как всегда, не хватает...
В «АиФ» появилась весьма красноречивая информация. Видно, ненароком министр финансов, давая интервью корреспонденту газеты, обмолвился-проговорился.
Выяснилось, что «официальная зарплата вице-президента одной из наших крупных нефтяных компаний» составляет четыре с половиной миллиона рублей в месяц...
– В какой стране мы живем?! – чуть не задохнулся от ярости Тимофей Алексеевич. – Я, ветеран-инвалид Великой Отечественной, получаю в... 1500 раз меньше этого, далеко не самого богатого перестроечного прохвоста!.. Не за него и не за ему подобных ублюдков мы на войне кровь проливали!
– Не кипятись.... Не бери в голову, – попытался успокоить товарища Леонид Ксенофонтович. – Хватит тебя третий инфаркт – и все.
– Голодающие старики в помойках копаются!.. Беспризорные дети кругом!.. Денег, как народ уверяют, ни на что не хватает!.. А приватизаторы-пиявки присосались к нефтяным и газовым трубам! И сосут. Сосут. Сосут всенародное достояние!.. Когда же всему этому скотству придет конец?! – никак не мог успокоиться Тимофей Алексеевич.
– Не волнуйтесь, пожалуйста, – испуганно попросил его «афганец». И осторожно нащупал руку старика. – Очень вас прошу... Очень.
– Васенька, родной ты мой!.. Ну, как не волноваться! Как не переживать!.. Когда огромные деньги снова идут в Афганистан. А тебе, слепому инвалиду 1 группы, там пострадавшему, родина платит в месяц 800 рублей... В России большинство нищенствует. А оборотистые дельцы без стыда и совести набивают бездонную мошну миллионами, сотнями тысяч... Разве это – честно, справедливо?!
– Нет, конечно!.. Но я не хочу, чтобы ты помер раньше времени! – прокричал Леонид Ксенофонтович. И по-дружески тихо приказал: – Друг, прекрати переживать... Срочно выпей лекарства... Полежи спокойно и утихомирь нервишки... Побереги себя, фронтовик.
Тимофей Алексеевич безропотно подчинился отставному гвардии полковнику. Тяжело вздохнул и дрожащей рукой в пятнах стариковского пигмента вытер давно уже мокрые от слез щеки… Запил таблетки водой. Улегся на кровать и закрыл глаза.
Он умер поздней ночью. Во сне...