Остров этот был открыт в 1774 году экспедицией английского морехода Джеймса Кука, который и дал ему уцелевшее до сих пор название – Новая Каледония.
По сравнению с близлежащими живописными и плодородными островами мрачная, покрытая убогой растительностью Новая Каледония произвела на первооткрывателей гнетущее впечатление.
К тому же новокаледонцы, точнее, новокаледонки не оказали европейцам горячего приема. Как это было, к примеру, на Таити. Пробыв всего несколько дней на некрасивом и недружелюбном острове, европейцы покинули «Большую землю» – так называли Новую Каледонию ее коренные жители.
Позже здесь побывало несколько английских и французских экспедиций, обследовавших остров более подробно и пришедших к малоутешительным выводам: барьерный риф, прикрывающий Новую Каледонию с двух сторон, затрудняет доступ кораблей, а почвы острова малопригодны для земледелия. Словом, Большая земля ни в коей мере не соответствовала представлениям того времени о богатых землях Востока, колонизация которых сулила большие и быстрые выгоды. На долгие десятилетия остров оставили в покое.
Лишь в 50-е годы XIX века в Лондоне и Париже вспомнили о существовании Новой Каледонии и на всякий случай решили прибрать ее к рукам. В 1853 году французы аннексировали Большую землю, а заодно и ряд соседних мелких островов. Они сделали это буквально под самым носом у англичан, которые с аналогичной целью направлялись к Новой Каледонии на борту военного корабля. Кстати, его капитан, узнав о победе конкурентов, покончил с собой. Кто знает, может быть, он предчувствовал, что туманный Альбион лишился лакомого кусочка?
Об истинной ценности Новой Каледонии стало известно позже. Тогда же в Париже ломали голову над тем, что же делать с захваченной землей. Поскольку желающих добровольно переселиться на остров, лежащий в двадцати тысячах километров от Франции и пользующийся к тому же недоброй репутацией, не находилось, было решено организовать на Новой Каледонии каторгу.
В 1864 году на остров прибыла первая партия насильников, аферистов, фальшивомонетчиков и прочих уголовников. Потом с помощью Новой Каледонии решили избавляться и от противников политической власти. В 70-е годы было сослано около четырех тысяч борцов Парижской коммуны. Всего же за тридцатилетие существования каторги на Новой Каледонии побывало 40 тысяч человек.
Создавая каторгу, Париж намеревался убить сразу несколько зайцев. Во-первых, удалить из метрополии «нежелательные» элементы, в первую очередь политических противников. Во-вторых, руками заключенных освоить захваченную территорию – построить города, порты, дороги. И, наконец, провести на острове принудительную колонизацию, раздавая концессии на землю заключенным, которые, отбыв свой срок, не имели права покидать Новую Каледонию.
Первые две задачи удалось более или менее решить. Но вот принудительная колонизация с треском провалилась – большинство бывших заключенных не питали тяги к земле, а посему или вели хозяйство из рук вон плохо, или же просто напросто забрасывали участки. К тому же мало кто мог ладить с колониальной администрацией, состоящей далеко не из лучших представителей французской нации.
О них известный журналист и коммунар Рошфор, отбывший наказание на острове, впоследствии писал: «…чиновники новокаледонской администрации не отличались особенно высокой нравственностью. Метрополия выбрасывала на остров всю накипь своих канцелярий, тех, кто присвоил общественные деньги или слишком часто открывал червонного короля в игре. Это был склад для племянников, кузенов и незаконнорожденных детей, от которых влиятельные депутаты имели серьезные причины отделаться».
После полного провала принудительной колонизации Новой Каледонии в метрополии решили совершить вторую попытку с помощью свободного французского крестьянства, привлеченного на остров рядом льгот. «Естественно», коренные островитяне – канаки выселялись с наиболее плодородных земель западного побережья. Иногда, правда, им даже «платили». Так, в районе Темала меланезийцам в качестве компенсации за 4461 гектар отобранной у них земли выдали 600 франков и мешок риса.
Канаков изгоняли в бесплодные районы восточного побережья. Ломался привычный, складывавшийся веками уклад жизни. Они лишались своей земли – главного источника их физического и духовного существования. Все это вело к массовому вымиранию коренного населения. К началу ХХ века количество островитян сократилось на треть.
Не раз канаки поднимали восстания. Но силы были слишком неравными. Они терпели сокрушительные поражения, а белые поселенцы продолжали захватывать все новые куски их земли, где они намеревались всерьез заняться сельским хозяйством.
Однако превратить Новую Каледонию в продовольственную кладовую Франции так и не удалось. Зато нежданно-негаданно выяснилось, что невзрачный остров хранит огромные запасы ценнейшего промышленного сырья. Отношение метрополии к Новой Каледонии резко изменилось, а в Англии прикусили язык от досады, и было от чего.
Оказалось, что остров – это своеобразный пирог из многих ценных металлов. Еще в 1865 году французский инженер Жюль Гранье догадался заглянуть в недра Новой Каледонии и обнаружил там несметные залежи никеля. Он же разработал методы его добычи и переработки, предложив превратить Новую Каледонию в крупную металлургическую базу Франции.
Однако проект Гранье был трудно осуществимым из-за чисто технических сложностей, да и потребность на никель была в те времена незначительная. Когда же стало известно, что этот металл необходим для производства нержавеющей и прочих видов стали, когда он превратился в важнейшее стратегическое сырье и спрос на него резко возрос, белые колонизаторы начали вгрызаться в остров, «поедать» этот бесценный пирог.
Сегодня повсюду в юго-западной части Новой Каледонии видны красноватые шрамы никелевых разработок на фоне бесплодной, словно опаленной земли, поросшей кое-где чахлым кустарником и пучками выцветшей травы. Зрелище это настолько своеобразно и непривычно, что, хочешь не хочешь, возникает ассоциация с каким-то инопланетным пейзажем.
К началу нашего века Новая Каледония – этот остров, который мало кто из французов мог отыскать на карте, – превратилась в один из крупнейших поставщиков никеля на мировом рынке. Владельцам рудников и плавильных печей требовались все новые рабочие руки, тем более что к тому времени каторга перестала существовать и большинство заключенных вернулись в метрополию.
Возможность подзаработать привлекала на Новую Каледонию все новых поселенцев из Азии: индонезийцев, японцев, китайцев, вьетнамцев. К началу Второй мировой войны они составляли 85 процентов рабочей силы, занятой на добыче и производстве никеля. После войны на острове появились итальянцы, американцы, португальцы, австралийцы. Позже сюда устремились обитатели островов Полинезии.
Так что этническая ситуация на острове, и прежде всего в его главном городе – Нумеа, весьма своеобразна. Ее частенько называют английским словосочетанием «мелтинг пот». Действительно, сегодня Нумеа представляет собой огромную «печь», в которой «плавится» многоликая разноязыкая масса людей из разных уголков земного шара.
И все же при всей своей многоликости и многоязычности Нумеа – чисто французский город. Названия улиц и бульваров призваны напоминать страницы истории метрополии: есть здесь бульвар Клемансо и авеню Фоша, улицы Аустерлица и Вердена. Из ресторанов и кафе доносятся французские мелодии, магазины забиты новинками изменчивой парижской моды, по городу снуют юркие французские малолитражки.
Четыре часа в день местная телестанция через спутники связи ведет прямую трансляцию из Парижа. За несколько десятилетий никелевая лихорадка превратила этот тихий в прошлом городок, каких и теперь много во французской провинции, в шумный и деловой «Марсель Южных морей», как сегодня часто величают Нумеа.
Чтобы увидеть весь город целиком, стоит взглянуть на него со смотровой площадки на вершине горы Мон Кофин. Вы увидите светлые одноэтажные домики Нумеа, спускающиеся с окрестных холмов к просторной бухте, очерченной причудливой линией гористого берега, и многоэтажные строения делового центра.
У самого подножия горы виднеется старый тяжеловесный собор св. Иосифа, напоминающий о миссионерах римско-католической церкви, которые первыми обосновались на Новой Каледонии и подготовили почву для ее окончательного захвата. Отсюда видны корпуса никелевого завода «Дониамбо», вечно укутанного плотным ядовитым облаком, и десятки сухогрузов, столпившихся в Нумейской бухте в ожидании погрузки никелевой руды.
Со времени открытия этого ценного сырья все стороны жизни Новой Каледонии так или иначе связаны с никелем. Даже рассуждения о будущем этой земли связывают с ним, точнее, с его значением для судеб «свободного мира».
В последние годы в Нумейскую бухту все чаще наведываются и большие круизные лайнеры. Администрация Новой Каледонии активно пытается создать доходную индустрию туризма.
Поскольку на острове нет ничего примечательного, то в маршруте путешествия фигурируют лишь несколько пунктов: обзорная площадка на горе Мон Кофин, небольшой аквариум, где можно поглядеть на обитателей подводного мира Южных морей, «Казино рояль» (это гвоздь программы), где затосковавшие туристы могут поднять настроение с помощью горячительных напитков, а потом до утра просаживать деньги в рулетку.
На обратном пути в порт автобус обязательно притормозит на бульваре Клемансо у огромного якоря, установленного на бетонном постаменте. Этот более чем символический монумент был воздвигнут в 1953 году в ознаменование столетнего господства Франции на Новой Каледонии. Кто знает, сколько просуществует сей колониальный символ. Во всяком случае, в последнее время ситуация на острове значительно обострилась.
19 сентября прошлого года был убит Пьер Деклерк, генеральный секретарь Каледонского союза – канакской организации, требующей предоставления независимости. В день его похорон коренные жители острова объявили всеобщий траур.
Все это время, прошедшее после убийства популярного лидера, заморская территория Франции живет в состоянии напряжения и тревоги, да и сами французы, ранее не очень-то осведомленные о реальной ситуации на далеком тихоокеанском острове, вдруг обнаружили, что не так уж все ладно на Новой Каледонии.
Здесь продолжает процветать система вопиющего неравенства, особенно в сельском хозяйстве. 2500 белых владеют 340 тысячами гектаров наиболее плодородных угодий, а 25 тысяч меланезийцев имеют в своем пользовании земли в два раза меньше, к тому же малопригодной для земледелия.
Ситуация в промышленности не намного лучше. Горстка белых поселенцев заправляет подавляющим большинством местных предприятий. Год от года растет безработица среди трудоспособного населения острова, в первую очередь опять же за счет меланезийцев.
После бурных прошлогодних выступлений местного населения в Париже была разработана земельная и налоговая реформа, а также реформа административного управления в Новой Каледонии.
Однако находившаяся у власти партия Объединение за Каледонию в составе республики (ОКР), стоящая на страже интересов местной буржуазии и европейских поселенцев и тесно связанная с французской оппозицией, всячески препятствовала претворению этих реформ. Подобная политика, естественно, не способствовала ее популярности среди подавляющего большинства населения Новой Каледонии.
В июне этого года правительственный совет, возглавляемый ОКР, вынужден был уйти в отставку. В состав нового местного правительства вошли представители Каледонского союза и некоторых других партий. Они высказались за скорейшее осуществление намеченных реформ. Далекая Новая Каледония переживает ответственный момент в своей истории…
Дмитрий Мещанинов
Фото автора.
НУМЕА – МОСКВА
(«Неделя», № 37, 1982 г.)
24 декабря 1976 года в восемь утра «Шаляпин» пришел на Новую Каледонию. Но надолго не задержался на острове. И в 18.00 направился в Лаутоку, второй по величине порт Фиджи...