Кругосветка
Автобиографическое плавание

Незабвенный двоюродный, привет!

Сколько лет ты разбирался с родословной Мещаниновых?! Тьма-тьмущая… Где, спрашивается, результат? Нету в наличии.

Ты вроде бы железно собрался изложить результаты неустанных поисков в письменном варианте. И прислать мне по почте. А я – прославить твое имя в «Кругосветке. Автобиографическое плавание».

С нетерпением ждем-с, Владимир Александрович!

Какие, однако, вы, богородские, в отличие от нас, сокольнических, заторможенные... Годы, ясен пень, берут свое. Но мы же – Мещаниновы. А не какие-нибудь там Раздолбаевы.

Дмитрий Мещанинов               08.06.2014     18:07

Здравствуй, брательник!

Получил твое письмо и этому рад. Что касается нашего уговора, то «дело швах». Новых данных у меня пока нет, а старые не стыкуются с моими предположениями.

Насчет написания на основе известных и подтвержденных документами данных, то до них из-за лени и занятости другими делами руки не доходят. Где искать новую отправную точку для дальнейшего изыскания, я пока не знаю – в тупике.

Найти возможность, подтверждающую возникновение нашей фамилии, думаю, не удастся. Поскольку до отмены крепостного права в 1861 год их у крестьян не было. Когда прадед взял ее и по какому разумению, приходится только домысливать.

Всегда ВАШ, обнимаю ВОВАН!

Владимир Мещанинов               25.06.2014     16:54

Володя, как бы там ни было – вперед!

Пиши хотя бы небольшие кусочки. О том, что удалось выяснить достоверно, и что под сомнением. В конце-то концов наверняка наберется немало о Мещаниновых.

Например, о доме в Богородском, где ты сам долго прожил. И т. д., и т. п… Все эти детали сложатся в, образно выражаясь, эпохально-историческое произведение о наших замечательных предках.

Ты же спортсмен!.. К новым высотам!

Дмитрий Мещанинов               29.06.2014     15:50

Видимо, Вован, понял призыв в прямом смысле данного выражения (это у нас семейное). И, не откладывая дело в долгий ящик, решил оперативно что-то отремонтировать на дачной крыше.

Докарабкался он, значит, до нужного места по высоченной деревянной лестнице. И с энтузиазмом собрался приступить к ремонтным работам. Все складывалось вроде бы как нельзя лучше… Ан нет. Не судьба.

Из-за неожиданно-резкого порыва ветра вместе с лестницей начал двоюродный с все нарастающей скоростью приближаться к бренной земной поверхности… Жесткий контакт с ней, понятно, ничем хорошим кончиться не мог.

Владимир Александрович, слава Богу, более или менее уцелел… Серьезно, однако, повредил плечевой сустав. И надолго, естественно, вышел из изнурительного процесса по поиску новых данных о наших предках.

К тому же самому писать травмированной рукой ему окончательно расхотелось… Решили по телефону сделать так. Встречаемся у него дома. Он рассказывает, что узнал. Я прилежно фиксирую и привожу в читабельную форму.

Историческая встреча состоялась лишь почти два года спустя. Точнее, в одиннадцать утра 22 апреля 2016-го. В прохладную и ветреную пятницу… Накануне позвонил. Попросил продиктовать координаты. Напомнить, как и на чем добираться.

– Можно доехать прямо от твоего дома на 70 троллейбусе до «Сходненской». Оттуда, правда, до меня довольно далеко. Еще заплутаешь… Езжай лучше на метро до «Планерной». Последний вагон. Выйдешь на улицу – позвони. Встречу. Посему адрес не нужен.

Не нужен, так не нужен. Старшему товарищу виднее… Добрался куда надо. Выбрался на свежий воздух. Связался по мобильнику с братом. Прибыл, мол, в назначенное место. Жду с нетерпением.

– Сам дойдешь. Не маленький… Видишь напротив девятиэтажку? Иди вдоль нее направо до конца. Повернешь налево. На асфальтовую дорожку… Обойдешь длинный детский сада. Увидишь улицу. По ней машины иногда курсируют… Оттуда позвонишь.

Все вроде бы ясно, как Божий день. Тем более у него бывал неоднократно когда-то. Правда, давно. И шел тогда вместе с его родной и моей, соответственно, двоюродной сестрой Таней… Сегодня один-одинешенек. К тому же адреса не знаю.

Да и мозги уже не те. В принципе в наши-то почтенные годы можно в чистом поле заблудиться. А тут целый лес стандартных многоподъездных девятиэтажек. Одни – вдоль. Другие – поперек… Ну ничего – прорвемся.

Энтузиазм начал улетучиваться, когда вышел к детскому саду. С какой стороны, спрашивается, его обходить?! Справа? Или слева? Вот в чем вопрос!.. Нет, чтобы позвонить брательнику. Уточнить на всякий пожарный случай.

Но мы-то упертые (это у нас семейное). Найдем как-нибудь. Не совсем же в конце-то концов мозгами ослаб… Полукилометровое детское учреждение за забором внутренний голос подсказал обойти слева. И оказался, как выяснилось позже, прав.

Куда двигаться дальше?!. Налево асфальтовой дорожки нет. Впереди никакой улицы с машинами, о которой упоминал брат, не наблюдается. Значит, она скрывается где-то с правой стороны. За рядами девятиэтажек.

Огибаю детсадик огромного размера. Петляю между расставленными в шахматном порядке домами. Наконец-то показались заветные движущиеся автомобили… Ну слава Богу, вынесло куда надо.

По улице Фомичевой шагаю налево. Мимо одной стандартной панельной девятиэтажки, второй. Вдруг нарисовалось первое высокое каменное строение в округе с продуктовым магазином на первом этаже.

На лицевой стороне написано «ОВОЩИ ФРУКТЫ». На торце – «ЛЕЩЬ». Тут и пришла наконец трезвая мысль – не туда, скорее всего, занесло… С другой стороны, согласитесь, как можно найти то, не зная что? Без адреса-то!

Звоню брательнику, матеря поголовно всех Мещаниновых. Описываю окружающую дислокацию и личный душевный нокдаун… А Вовану, блин, хоть трава не расти.

– Видишь слева от магазина дом 16, корпус 1? За ним будет – 14, корпус 1. Возвращайся туда и поворачивай направо. Шагай точно по тому же маршруту, по которому приперся сюда. У меня корпус 3… Мобильник не выключай. Иначе опять сгинешь.

Подробно, как кочевник, описываю, где я, и что вижу вокруг. Заодно получаю ценные указания двоюродного… Добрался наконец-то куда надо. Оказалось, около его дома я уже побывал. Но ушел зачем-то в сторону. Направо.

– Вижу тебя с балкона… Седой весь. Хорошо – не лысый, – от души порадовался родственник. –  Подъезд второй. Этаж шестой. Код длинный такой-то.

Новая незадача – дверь не открывается… Лишь с третьего захода получилось. Да и то пришлось убрать в карман мобильник. Упереться ногой. И двумя руками схватиться за ручку.

Свершилось! Со скрипом. Лязгом. Скрежетом. Нецензурными выражениями в качестве аккомпанемента… Лифт, что удивительно, сработал нормально. И поднялся, куда надо.

Наконец-то Мещаниновы встретились на лестничной площадке. Обнялись. Расцеловались. Зашли в квартиру. Первым делом нашли вазу. Налили в нее воды и поставили  розы для его супруги… Тамары Ивановны пока нет. Появится позже.

Прошли в большую комнату. Уселись за столом с книгами, блокнотами, отельными листочками и блюдом с фруктами. Для поднятия творческого потенциала выклянчил у Володи банан. И слопал его с удовольствием… Пора. Нас ждут великие дела.

– Ну, Димитрий, значит, так. Начнем, пожалуй, со стародавних времен… Заглянем для порядка в древнюю историю. Дабы абсолютно точно уяснить, откуда, собственно, пошли Мещаниновы.

Первые поселения в родных наших краях появились еще тысячелетия назад… Все-таки первое упоминание о селе Вохно (или Павлово) появилось только в 1339 году в духовной грамоте князя Ивана Калиты.

С 1340 до 1389-й Вохонская волость принадлежала великому князю Московскому и Владимирскому Дмитрию Донскому. Тому, кто в сентябре 1380-го в знаменитой Куликовской битве разгромил Мамая.

– Мой тезка, как пить дать, призвал в свое войско и мужиков из подшефной ему территории. Посему кто-то из наших дальних предков тоже сурово разбирался с татаро-монголами на поле брани.

– Вполне может быть… Продолжаю, так сказать, исторический экскурс. Позже Вохонская волость не раз переходила из рук в руки. В 1582-м, например, царь Иван Грозный подарил ее Троице-Сергиевой Лавре.

И, наконец, в 1844-м Вохно (Павлово) вместе с близлежащими селами указом императора Николай I были объединены в город Павловский Посад… Короче, у нас с тобой павловопосадские корни по линии Мещаниновых.

– Надо же. В какие глубины русской истории, Володя, ты погрузился… Очень интересно. Излагай дальше.

– Павловский Посад по праву гордится своим героическим прошлым. Ведь наши сугубо гражданские предки всегда становились лихими воинами, когда в Россию пер очередной завоеватель.

Один раз, правда, слегка обмишурились во времена нашествия поляков… В конце 1608-го вохонские крестьяне восстали против боярского правительства Шуйского и решили встать на сторону Лжедмитрия II.

Вскоре убедились – тушинские правители, по сути, против русских… Восставшие крепко задумались. Обсудили сложившуюся ситуацию. Осознали, что не тех поддержали. И срочно повезли в Москву повинную челобитную.

– Когда в конце-то концов в России установится стабильная, справедливая, понятная русским власть… Сейчас ведь тоже полный бардак в стране и в головах окончательно запутавшего народа.  

– Что верно, то верно. Вернемся в историю… Вохонские крестьяне, короче, покаялись – мол, опростоволосились мы. Простите, если можете. И активно вступили в борьбу с иноземцами.

В сентябре 1609-го на реке Клязьме у деревни Дубново (ныне улица Мира в Павловском Посаде) совместно со служками Троице-Сергиевской лавры разгромили отряд Речи Посполитой… Тем не менее обнаглевшие оккупанты продолжали бесчинствовать.

Дозорные книги в 1614-м зафиксировали, что из 119 селений Вохонской волости «живущей в пусте 62 деревни, а крестьяне того села и деревень от литовский и от польский людей побиты и в полон пойманы, а иные бродят по миру».

В том же году павловопосадским пришлось очень долго и упорно оборонять Вохно (Павлово). С помощью вовремя подошедшей русской конницы им удалось в пух и прах разгромить захватчиков.

– Так-то вот… Наши мужики кому хочешь рога обломают!

– В войне 1812 года они тоже не оплошали. Стали одним из центров сопротивления… Войдя в Москву, Наполеон направил корпуса своей армии на север, северо-запад и восток от столицы. Решил захватить в том числе и Вохонскую волость.

Самоуверенный миниатюрный хилый французик, само собой, крепко получил по зубам от жилистых народных ополченцев… Людей, кстати, разных сословий. И, как ныне говорят, финансового достатка.

Русские всегда объединялись в единый мощный кулак во времена нашествий иноземцев. Жаль, сегодня мы превратились в аморфную безвольную массу… Ну ничего – рано или поздно образумимся. И от души врежем внешним, главное – внутренним недругам.

– Само собой, двоюродный брательник. Никаких сомнений быть не может… Ты, однако, возвращайся в 1812 год.

– Так вот. Французам удалось захватить город Богородск, что всего в 16 верстах от Вохно (Павлово). Дело – дрянь… На сходе решили организовать народную дружину для самообороны.

Поручили ее возглавить крестьянину Герасиму Курину. В помощь назначили волостного главу Егора Стулова и сотенного Ивана Чушкина… Детей, женщин стариков и «движимое имущество» надежно укрыли в окрестных лесах.

Собрали целое народное войско. 11 сентября 5 тысяч пеших и более 600 конных ополченцев разгромили отряд из корпуса маршала Нея… И он вместе со всем поверженным французско-европейским наполеоновским сбродом с позором покатился восвояси.

За заслуги перед Россией некоторым героям присвоили звание почетных граждан. Многих наградили орденами и медалями… Их, что особенно памятно, лично вручал фельдмаршал Кутузов.

– Может, кого-то из наших, будущих Мещаниновых, легендарный Михаил Илларионович тоже не обделил наградой?!

– Вполне вероятно… В годы Великой Отечественной войны Павловский Посад тоже проявил себя очень даже достойно. Тысячи горожан ушли на битву на сей раз с фашистской нечистью.

За пару месяцев вся промышленность города переключилась на выпуск продукции для фронта… Платочные фабрики – на выработку более прочных тканей для плащ-палаток, материалов для военного обмундирования.

Шелковые освоили изготовление парашютного полотна. Другие предприятия делали маскхалаты, телогрейки, белье и так далее… Одновременно готовились и к худшему варианту.

Сформировали истребительный батальон. В декабре 1941 года он участвовал в боях под Наро-Фоминском… На восточной, южной и западной окраине Павловского Посада возвели оборонительные рубежи – противотанковые рвы.

Создали два партизанских отряда. В окрестных лесах – их базы… В самом городе – добровольческие отряды для защиты промышленных предприятий. На них круглосуточно дежурили группы подрывников.

Они должны были взорвать все к чертовой матери в случае прорыва немцев. Слава Богу, этого не произошло… Возможно, Димитрий, я слишком подробно углубился в историю. Может, затянул?!

– Нет, Володя. Все абсолютно правильно. И просто необходимо… У человека, не знающего прошлого своих предков и Родины, как справедливо говорится, нет будущего.

Что не говори, героическими мужиками они у нас оказались. И на Куликовом поле татаро-монголов отколошматили по-черному… И полякам с литовцами выписали мало не покажется.

И промерзших до костей французов с их европейскими прихлебаями погнали из России, как вонючих шакалов… И фашистскую нечисть не допустили в родной Павловский Посад.

– Ну ладно. Успокоил… Перейдем подробнее к родословной. Хотя многое, что хотелось бы документально подтвердить, к сожалению, не получилось. Не удалось кое-где свести концы с концами.

Зато однозначно выяснил: наш прадед Николай Иванович, крестьянин деревни Корнево Богородского уезда Московской губернии… Он  родился примерно (точных данных не нашел) в 1855 году.

Откуда родом прабабка Наталия Тимофеевна?.. Тоже, очень обидно, достоверно не знаю… По логике вещей, она или оттуда же. Или из окрестных больших и маленьких поселений.

Там крестьяне в основном занимались одним ремеслом… Еще в 1780 году в Богородском уезде насчитывалось более 70 фабрик, выпускающих разнообразные хлопчатобумажные и шелковые изделия.

Правда, согласно тогдашней официальной терминологии, фабриками называли не только более или менее крупные мануфактуры. В основном обычные ткацкие светелки   кустарного типа. Где использовался исключительно ручной труд.

– Значит, трудовой  стаж нашего Николая Ивановича начинался в родной избе… Деревня Корнево тогда была хоть большой, процветающей?!

– Огорчу тебя, двоюродный. В 1678 году в ней числилось лишь пять дворов. В 1721-м – девять, в 1852-м – всего… 14.

– Господи ты, боже мой!.. Стыдобища! Угораздило же прадеда в ней родиться!.. Мелочевка-то какая. Хотя, с другой стороны, мал золотник, как известно, да дорог!  

– В данном случае справедливость давней русской поговорки стопроцентно подтвердилась… Позволю себе, Дмитрий Сергеевич, вас немного утешить. Скорее, даже безмерно порадовать.

Наш прадед Николай Иванович родился не в какой-нибудь там затрапезной, канувшей в лету деревеньке. А, можно смело и законно сказать, в прямо-таки историческом месте.

Поскольку именно в Корнево неотвратно и постепенно организовалось одно из крупнейших предприятий шерстяной промышленности России… Так распорядилась история и судьба.

– Мать честная, Владимир Александрович! Вы меня порадовали до глубины пожилой души!.. Излагайте дальше. И чем подробнее, тем лучше.

– В 1856 году в Корнево построил мануфактуру представитель известной династии текстильных фабрикантов Иван Васильевич Щукин (1818–1890)… В 1864-м в ней  обосновался и другой оборотистый купец.

Звали недавнего крестьянина из недалекого села Саурово-Упольцы Петр Яковлевич Абрамов. У него тогда работали 45 набойщиков и ткачей… Через несколько лет количество рабочих рук значительно превышало число всех жителей Корнево.

Здесь начинали производства и другие деловые мужики. Они то объединялись, то разъединялись… В 1881-м крупное объединение предприятий возглавил сын Абрамова Иван Петрович. Стало оно называться «Товариществом И.П. Абрамова с сыновьями».

Туда влилась и мануфактура Щукина… Первоначально они специализировались на выработке набивных хлопчатобумажных платков, имевших в те времена необычайно широкий спрос по всей России.

Закипела механизация и переоборудование существующих фабрик. Строительство новых огромных корпусов… Целый квартал краснокирпичных, колоссальных по размеру и величественности зданий конца XIX века поражает и сегодня.

Товарищество владело ткацкими (с шерстяными и шелковыми производствами) и платочно-набивными предприятиями… Требовалось все больше рабочих рук. В 1914 году на нем уже трудилось 1682 человека.

Специализировались на изготовлении доходных шерстяных платков и шалей. Во время Первой мировой войны срочно наладили производство шерстяных покрывал для солдат, муслина, даже… гигиенических салфеток.

– Все ведь можем, если захотим!.. Точнее, если суровая жизнь заставляет.

– Само собой… После революции Товарищество, понятно, национализировали и переименовали… Шли годы. После ввода в строй прядильного цеха крупное предприятие стало камвольным комбинатом.

Начали поступать постоянные заказы военных на производство полушерстяных тканей для шинелей… Пахали, естественно, круглосуточно на нужды армии во времена Великой Отечественной.

«За успешное выполнение заданий правительства по снабжению Красной Армии вещевым довольствием и выполнение специальных заданий Командования Красной Армии» (сообщает памятная доска на стене) 24 января 1944 года комбинат наградили орденом Красная Звезда.

Кстати говоря…  Год спустя, точнее 1 апреля 45-го, твой батяня на фронте (а ты несколько десятилетий спустя на афганской войне) получил этот же боевой орден.

Выходит, у нас, Мещаниновых, Красная Звезда стала прямо-таки семейной традицией… Чем, ясное дело, очень горжусь.

– Служим России! – рявкнул я во все горло. И… тихонько добавил: – Вован, давай закончим на сегодня. Классическая моя ручонка почти усохла, записывая твои изыскания… Может, лучше по рюмахе водки опрокинем за наших?!

– Святое дело, Димон! В холодильнике, само собой, поллитровка охлаждается… Пока Тамара обед разогреет, для бодрости упомяну об исторических местах в Павловском Посаде и его известных на всю Россию гражданах.

Деревеньки Корнево, понятно, уже нет и в помине… Зато, чтобы она совсем не забылась, имеется улица ее имени. И по адресу Корневская, дом 1 находится тот самым знаменитый комбинат, называемый ныне «Павловопосадский Камвольщик».

Красуется в городе, само собой, памятник Герасиму Курину… Простому местному крестьянину. Герою войны 1812 года.

О Великой Отечественной напоминает танк Т–34 на улице Дзержинского… Он пристроился неподалеку от военкомата на высоком постаменте. На нем надпись: «Подвигу защитников Отечества посвящается».

В Павловском Посаде гордятся, что именно здесь родился дважды Герой Советского Союза летчик-космонавт Валерий Федорович Быковский… Ему поставили красивый памятник.

На стене лицея №2 (раньше школа №1) появилась мемориальная памятная доска, посвященная другому известному всей России горожанину… В нем когда-то учился народный артист СССР Вячеслав Васильевич Тихонов.

Сохранился и дом с красивыми окнами в резных наличниках, где родился будущий Герой социалистического труда, лауреат Ленинской и Государственной премии… Он и сад на участке пока, правда, в запущенном состоянии.

Павловопосадцы нисколько не сомневаются – рано или поздно найдутся средства на реставрацию дома… И в нем они обязательно создадут музей знаменитого и любимого земляка.

И, конечно же, всемирную известность принесли городу уникальные шерстяные платки и шали. Их лучшие экземпляры, стародавние и современные, выставлены в музее на улице Большая Покровская.

Не случайно герб Павловского Посада (подобного ни у кого нет) украшает яркий платок. Потому что именно он прославился на весь мир… Больше того. Стал одним из символов России-матушки!

– Ну Владимир Александрович… Ежу ясно – грех не выпить персонально и за него тоже!

– Вестимо, Дмитрий Сергеевич. Наливаю!.. Тем более супруга уже все накрыла на стол.

Втроем мы вкусно и неторопливо отобедали. Приняли по «маленькой» и за героических предков. И за родственников. И за неповторимый павловопосадский платок… Поболтали о том о сем.

– Тома, скажи со всей откровенностью, – поинтересовался я. – Мой двоюродный брательник и твой законный супруг – упертый?!

– Еще какой!.. Врагу не пожелаешь!

– Все мы, Мещаниновы, упертые. Ничего не поделаешь. Так уж судьбоносные карты легли… Но и она, вынужден чистосердечно признаться, Димитрий, тоже не лучший подарок.

– Как вы, хотелось бы уяснить, столько десятилетий вместе протянули?!

– Запросто… Более или менее нормально, – ответила Тамара Ивановна. – Не без отдельных склок, конечно… В общем, все как у всех.

– К тому же, – добавил Владимир Александрович, – мы, Мещаниновы, не только предельно упертые. Но и беспредельно терпеливые. Чего хочешь, перетерпим… Мы ведь расписались аж 21 сентября 1958-го. То есть через пару лет отметим 60-летие свадьбы.

– Да-а-а. Ничего не скажешь – результат мирового уровня… Горжусь вами! Слава уперто-терпеливым Мещаниновым!!!

…Под занавес попили мы чайку с печеньем. И начали прощаться… Володя, чтобы «родственничек опять где-нибудь по дороге не затерялся», на всякий случай взялся сопроводить меня до нужного места.

Вышли из подъезда на улицу. Прохладно. Сильный ветер. Моросящий дождик… Почему-то старший принял решение довести младшего до дальней точки. Ему, как говорится, виднее.

В конце-то концов промокшие и продрогшие доплелись до торгово-развлекательного центра «Калейдоскоп». На остановке дождались-таки 70-го троллейбуса. На нем (слава Богу, под крышей и в тепле) отправился в родные пенаты…

По дороге домой, плавно покачиваясь на мягком сиденье, через слегка запотевшее украшенное снаружи капельками дождя окно задумчиво глядел на прихорашивающуюся Москву… Вдруг нагрянула прямо-таки эпохальная мысль.

Выходит, мой прадед Николай Иванович родился в малюсенькой деревеньке, ставшей истоком зарождения легендарного павловопосадского платка. И, соответственно, лично в святом деле поучаствовал… Надо же!

Ну как не поделиться радостным открытием с родственницами и прочими знакомыми женского рода?!. Если даже и передумаю, все равно длинный язык по простоте душевной проболтается.

Слабый пол, общеизвестно, крепчает с космической скоростью, если нечто заманчивое замаячит аж на горизонте. А тут, блин, совсем рядом… Кроме того, реакция у них мгновенная.

Некоторые реагировали решительно и строго… Примерно одними и теми же словами: «Ты мне, если еще осталась хоть какая-нибудь совесть, просто обязан подарить на добрую память павловопосадский платок!»

Другие, более или менее скромные дамы, выражались не столь нагло и прямолинейно. Наоборот… Ласково. Долго. Витиевато. Но все равно с явным намеком – хорошо бы заполучить заветный платочек.

И пошло-поехало… Пришлось регулярно отправляться в магазин за очередной покупкой. Все ноги истоптал. Массу времени зазря тратил. Пока одна особа резонно не спросила-посоветовала:

– Ты что, окончательно умом ослаб?! Заказывай их через Интернет. Привезут домой за ту же цену. Плюс всего-то две-три сотни рублей за доставку… Зато хилое здоровье сэкономишь. И, может, дольше протянешь…

Логично. Ничего не скажешь – есть в слабом поле отдельные проблески трезвой мысли. Но… Одно дело выбирать платок по цветной, но мертвой картинке на экране. Другое – когда видишь его, образно выражаясь, в одушевленном состоянии.

Придешь в магазин. Развернешь понравившееся павловопосадское творение. Пощупаешь. Внимательно рассмотришь… Опишешь продавщице внешние данные претендентки. Посоветуешься. Попросишь примерить для наглядности.

Все вроде бы оставались довольны выбором. Хотя, что у бабонек в голове на самом деле, никто толком не ведает. В том числе и они сами… Во всяком случае публичных недовольств не наблюдалось.

Знакомая немка даже прислала из Германии благодарственное послание. «Когда прохладно, обязательно надеваю платок, – написала Бернадетт. – Знакомые завидуют. Интересуются, откуда… Из России, говорю. От Мещанинова Николая Ивановича».

Так что, прадедуля, гордись правнуком!.. Твое славное имя гремит не только в родном Отечестве. Заодно начинает звучать за границей… То ли еще будет! Пусть все планетарно знают о наших!

Сколько павловопосадских платков раздарил по твоему поручению?.. Уйма. Скоро разорюсь окончательно. Стоят-то они немало. А на пенсию, сам понимаешь, особо не пошикуешь.

Ничего, прорвемся – мы упертые. И не жлобы. Гулять, так гулять. Дарить, так дарить… Как-то раздухарился настолько, что за один вечер аж пять(!) штук вручил в особо торжественной обстановке.

Дабы ее детально обрисовать персонально для прадеда, придется вспомнить далекое прошлое его правнука. То есть меня… Пришел, значит, в июле 1980 года в отдел международной жизни знаменитой «Недели».

Им тогда верховодил известнейший журналист-международник Леонид Колосов… Массу лет он проработал собственным корреспондентом «Известий» в Италии. И, понятно, регулярно издавал замечательные книги с познавательной итальянской тематикой.

Она вскоре кардинально изменилась. Поскольку нежданно-негаданно выяснилось, что Леонид Сергеевич – по совместительству железный боец… «невидимого фронта» по линии внешней разведки.

Когда Колосова рассекретили, о нем стали снимать фильмы… Его новые книги выходили со сногсшибательными названиями: «Путеводитель КГБ по городам мира», «Разведчик в вечном городе», «Собкор КГБ. Записки разведчика и журналиста». И так далее.

Мы закорешились с первого дня общения. Думаю, по двум причинам… Во-первых, иногда позволяли себе запудрить мозги кому угодно, демонстративно поболтав о том о сем на чистейшем благозвучном итальянском.

Во-вторых, нас скрепила неистребимая любовь к не менее благородной, зато куда более многозначной русской нецензурной лексике… Кстати. Как махрового матерщинника Леонида Сергеевича вытерпела его интеллигентнейшая супруга – загадка века.

Наталья Сергеевна – красавица номер один Ленинграда. Родилась и воспитывалась в высококультурной семье… Отличница. Комсомолка. Причем самого высокого уровня. Когда их свела судьба в Москве, работала аж в ЦК ВЛКСМ.

Тогда, по слухам, она краснела даже при слове «жопа»… Вдруг нарисовался ухажер-матерщинник. Зато орел. Хорош собой. Журналист-разведчик. Поэт. Знаток и неподражаемый исполнитель бесчисленных анекдотов. И так далее, и тому подобное.

Сплошные плюсы. За исключением одного-единственного матерного минуса… Русская женщина, всем известно, и коня на скаку остановит, и в горящую избу войдет… И прочие подвиги совершит, если того душа категорически потребует.

Как-никак в детстве Наталья Сергеевна пережила блокаду Ленинграда. И с тех пор вообще ничего не боится… Словом, рискнула она выйти замуж за Леонида Сергеевича. О чем никогда и ничуть не жалела.

…Следующим колоритным персонажем «Недели», с кем подружился, стал художник еженедельника Виталий Борисович Попов… В те стародавние годы, естественно, просто Виталик.

Стройный, худощавый, относительно молодой            человек. С ликом юного Иисуса Христа. Один в один. Правда, с голубыми очами и, слава Богу, русской кровью… В его роду – известные иконописцы и живописцы. Он пошел по их пути.

Поначалу стал заслуженным, потом и народным художником России… Его удивительно душевные, пропитанные русским духом картины разбрелись по всему миру. Украсили выставки, музеи, частные коллекции. Квартиры друзей и знакомых.

Его супруга Елена Игоревна – писанная русская красавица – тоже профессиональный художник. И, быть мне негром, ничуть не хуже Виталия Борисовича… Жизненные обстоятельства, однако, не позволяют ей развернуться в полную силу.

Такова судьба, ничего видно не поделаешь, многострадальной русской женщины… И за абсолютно бесхозяйственным Виталиком надо присматривать. И внуков воспитывать. И то, и се.

Несмотря ни на что, Лена время от времени выдает настоящие шедевры… Причем в самых разных жанрах – от гобеленов, батиков до кукол, иллюстраций к книгам детских стихов. И так далее, и тому подобное.

Попов как-то проговорился, что для «Недели» вместо него жена делала немалую часть замечательных рисунков… Без них, не могу и я не признать, как на духу, мои чернушные «Смутные рассказы» вряд ли бы кто осмелился брать в руки.

Больше того. Она их рисовала абсолютно бесплатно. Однозначно кристально-добрейший души человек!.. Что на старости лет наконец-то дошло и до Виталия Борисовича. Он теперь каждое утро приносит Елене Игоревне кофе в постель.

О чем, спрашивается, столь долго кудахчу?!. Да. Вспомнил. Просто знакомлю прадеда Николая Ивановича с участниками торжественного вручения по его же, кстати, поручению уникальных павловопосадских платков.

Извещаю также прадедулю – с лета 80-го прошлого века мы регулярно встречаемся. По несколько раз в год. Чаще всего у Колосовых… Может, до сорокалетней годовщины посиделок дотянем. Хотя ряды наши неотвратимо редеют.

Компашка когда-то был многочисленнее. В нее входили и другие известные личности с не менее известными женами… Сильный пол, однако, закономерно вымирает. Слабый – ничего, как положено, не берет.

На начало января 2017-го из мужиков уцелели лишь двое – Виталий Борисович и я… Торжественная процедура проходила очень строго. По-армейски. Дабы не допустить разброда и шатания в женском коллективе.

– Девоньки! Наверняка строевой устав не изучали… Ну ладно. Стройтесь по росту в одну шеренгу в большой комнате. Организованно. Желательно без шума-гама… Становись!

Пока напомню поучительный эпизод… Купили мы, значит, с Ленком платки в «Гостином дворе» на Ильинке. Вышли на улицу. Я зачем-то проговорился, что планирую всех вас построить. И провести мероприятие на высшем уровне.

Она сильно засомневалась: «Может, не надо». «Просто необходимо, – говорю. – Для солидности». «Ну надо, так надо… Я даже знаю, как ровно строиться. Надо смотреть на грудь соседа слева. Через одного».

Не слушайте, несравненные, Попову. Елена Игоревна, естественно, не в курсе… Все, кроме правофлангового, поворачивают голову направо. И выравниваются, глазея на грудь третьего от вас… Так происходит, если в шеренге одни мужики.

В данном случае придется внести поправку в строевой устав. Поскольку бюсты у прекрасной половины разных габаритов, строй получится неровный и позорный... Поэтому равняйтесь-ка лучше, неподражаемые, по вашим стройным ножкам. Точнее, по носкам.

…После закономерной суматохи и толкотни. Долгого выяснения, кто выше, кто ниже, все более или менее нормализовалось… Дамы замерли в ожидании команды.

– Бабоньки!.. Равняйсь!!. Смирно!!!

По поручению моего прадеда Николай Ивановича вручаю вам, первым красавицам России-матушки, наши семейные фирменные павловопосадские платки!

Вольно!..

– Лучшая половина человечества, – продолжаю речь, – способна, что известно всем трезво мыслящим, на ровном месте ни с того, ни с сего устраивать немыслимый базар и бардак… Дабы сего избежать, оглашаю порядок проведения мероприятия.

На внутренней стороне каждого пакета написано ваше глубоко законспирированное имя-прозвище из моего классического архива. Его торжественным голосом провозглашает Виталий Борисович… Если не дойдет, о ком речь, поясню.

Названная выходит из строя на два шага. И с галантной помощью Народного примеряет платок… Если нравится, выражает безмерную радость. Делает дефиле. И, возможно, даже благодарственно целует Елену Игоревну в щечки.

– Напомню, именно она, по вашему решению, выбирала презенты. Если категорически не понравится?!. Не мне вам, бабоньки, объяснять, что творят разъяренные женщины в аналогичных ситуациях.

Рвите Ленку волосы. Выцарапывайте глаза. Ломайте все конечности. Доводите до неодушевленного состояния. Выволакивайте во двор. И присыпайте бездыханное тело снежком… Благо его в нынешнем году хоть завались.

– Ну нет!.. Ни в коем случае!.. Мы же не звери! – послышались возмущенные вопли из строя. – Мы Лену давно и хорошо знаем!.. Она нас не подведет!

– Надеюсь, обойдется без кровопролития… Виталий Борисович, начинай торжественную процедуру!

Она, слава Богу, прошла чин-чинарем… Наталья Сергеевна, ее дочь Маша (заочно, из-за отсутствия по случаю беременности третьим(!) пацаном), Галина Алексеевна, Клавдия Михайловна и Елена Игоревна примерили красочные павловопосадские обновки с бахромой.

Развеселились. Обнялись. И хором строго потребовали их сфотографировать на вечную память. Нас с Виталием Борисовичем, понятно, в строй не пригласили… Действительно. На хрен на фотке вообще нужны мужики. Тем более без платков.

Дальше все пошло по отработанному десятилетиями сценарию… Гурьбой отправились на кухню хлебосольной Натальи Сергеевны. Отведали ее неподражаемые кулинарные творения.

Выпили кому что по душе... Поболтали. Посмеялись. Повспоминали. Помянули ушедших. И по традиции передислоцировались в большую комнату на шампанское со сладким.

Открытие бутылок – издавна прерогатива Попова. Он всегда своими высокохудожественными пальцами выполнял это рискованное дело изящно и безопасно… Однажды, правда, оконфузился по-крупному.

Нежданно-негаданно пробка вылетела со свистом и страшной скоростью. С угрожающим шипением шампанское пенной струей залило все и всех… С тех пор данную процедуру, как бы чего не стряслось, он проводит исключительно в ванной.

На сей раз лично мне Народный устроил нечто подобное – нервно-психологический удар в истрепанную смутными временами душу. Причем не мгновенный… Нет, господа-товарищи. Дело не в игристом склочном напитке.

Со слегка всклокоченной седой шевелюрой и бородой, очень похожий на Христа в глубоко пенсионном возрасте Виталий Борисович вручил мне бесценный подарок… Шикарную книгу-альбом из цикла «Шедевры народного искусства России».

Называлась она «Павловопосадские шали». Все по теме прошедшего торжественного мероприятия. Прадед, как пить дать, от души возрадовался бы. Что я за него и сделал… Крепко обнял Народного. И расцеловал как родного.

Без злоключений добрался до дома. И сразу, само собой, принялся ее листать-читать-изучать… На первой странице – картина Н.Г. Бекряшева «Выбор приданного». Оказалось, аж в 1910-м к свадьбе выбирали павловопосадские платки и шали.

На всякий случай полистал «Словарь русского языка». Для непонятливых цитирую С.И. Ожегова: «ПЛАТОК.Предмет одежды – кусок ткани, обычно квадратный, или вязаное, трикотажное изделие такой формы. ШАЛЬ.Большой вязаный или тканый платок».

Они разных размеров. И названия какие душевные, трогательные… «Русская красавица», «Любава», «Молодушка», «Журавушка», «Отрада», «Душечка», «Лебедушка», «Несмеяна», «Спящая красавица», «Нежность», «Царевна», «Королева красоты».

А чего стоят «Девичник», «Душевный разговор», «Магия чувств», «Таинственный образ», «Мечта хрустальная», «Прекрасное далеко», «Мечты о счастье», «Час свидания», «Любви желанная пора».

Никуда не денешься без «Птицы счастья», «Молитвы», «Сказочных мотивов», «Сказки на ночь», «Цветочной сказки» и «Роз на снегу». Без «Бала-маскарада», «Звуков музыки» и, соответственно, «В вихре танца».

Не обошлось, естественно, без природы… «Русское поле», «Утренний сад», «Сиреневый туман», «Весенний ручеек», «Луч солнца золотого», «Июньское утро», «Торжество лета», «Осенние кружева», «Златые дни», «Весенние грезы», «Мелодии осени».

«Тайна сердца», «Фаворит» и некоторые другие, выяснилось, бывают разных цветов. «Времена года» выпускались, к примеру, в четырех колоритах. Назвали их, не трудно догадаться, «Зима», Весна», Лето», «Осень»… Названия, конечно, классные!

Главное, однозначно, – платочные рисунки. Менялся их колорит. Приглушенные и гармоничные тона природных красителей к концу XIX века сменились яркими и насыщенными цветами анилина… Тогда происходит и окончательное оформление стиля.

В основном это цветочные мотивы… Розы, георгины, пионы. Гвоздики, ирисы, тюльпаны. Анютины глазки, ромашки, маки, рябина. Хмель с длинными, переплетенными стеблями. Вьюнки с характерными круглыми листьями и завитками.

Небольшие, простые по форме и одновременно объемные в изображении цветы собраны в букеты и гирлянды… Или разбросаны по черному или красному полю. Иногда с добавлением орнамента и стилизованных растительных элементов.

Позже платочное поле стало делаться и другими цветами. Рождались и новые композиции. Их множество… Вот одна. Отсутствие контура в узоре. Местами просвечивающий сквозь лепестки фон придает ему изящество и легкость… Красота!

Или шаль, выполненная в редкой технике «теневой» набойки. Фон – многоцветен. Он тоже не имеет жесткого контура. И каким-то загадочным образом плавно перетекает из одного тона в другой… Фантастика!

Еще один шедевр!.. В углах – венки из цветов. Внутри их цвет распределяется неравномерно. Он нарастает. Постепенно переходит от кремового к темно-фиолетовому и пурпурно-коричневому. Хочешь не хочешь, создается ощущение глубины и пространства.

Или шаль, сделанная с великим уважением к русской женщине!.. Букет ярко насыщенного цвета в углу ложится ей на спину. А узор средника в виде венка из золотистых роз – вокруг шеи. И смотрится он как истинно драгоценный подарок.

Художники создают яркие рисунки. И тогда они выглядят как картины, написанные маслом… Или использую легкую фактуру щелка, делают изящные, не перегруженные орнаментом композиции в светлых тонах.

И тогда сдержанная колористическая гамма. Размытость контуров. Плавное перетекание цвета придают шалям особую мягкость и акварельность… Великие творцы были, есть и будут в Павловском Посаде! Мужчины и женщины. И все, слава Богу, русские!

С другой стороны, для обычного человека абсолютно непонятно, как вообще можно переносить подобную многоцветно-многослойную красотищу на шерстяные, шелковые и прочие ткани. Для любопытствующих – вопрос века!

Где-то ближе к утру в «Павлопосадских шалях» вычитал-таки исчерпывающий ответ. Оказалось, на протяжении всего XIX века и в первые десятилетия XX то был ювелирный и одновременно поистине адский труд… Видно, и прадеду доставалось мама не горюй!

Работа велась только вручную. Поскольку большие размеры платков – до 155х155 см. Сложный многоцветный колорит не позволяли использовать не одну из печатных машин того времени… Узор на ткань наносили деревянными резными досками двух типов.

«Манерами» печатали контур рисунка… «Цветками» – цвет. При этом для каждой краски требовалась отдельная, образно выражаясь, персональная доска. И чтобы она не коробилась, служила подольше.

Поэтому их делали трехслойными. Больше того. Располагали волокна древесины в разных слоях перпендикулярно друг другу. Цветки резали только из клена, липы и груши. Делали выпуклыми те части, на которые накладывалась краска… Изящная работа!

Однако, выяснилось, что изготовление манер еще более трудоемкое и тонкое дело. Вначале узор на дереве прожигали на нужную глубину. Затем заливали свинцом… Ничего себе!

Полученный таким образом контур накладывали на отдельные набивные доски. И они порой надежно служили десятилетиями… Так-то вот! Если русский мужик за что-то взялся всерьез, равных ему не отыщешь нигде на планете!

Кстати. Некоторые любопытствующие, не исключено, полагают – на сем заканчивалось рождение легендарного павловопосадского платка. Они, как всегда, глубоко заблуждаются… Все еще впереди!

Ведь в те далекие времена изготовление цветок и манер на величину всего изделия было невозможным… Поэтому рисунок вынуждено разбивали на части – от 2 до 24(!) в больших шалях с замысловатым узором.

Они, как правило, имели сложный колорит в 16 и более цветов… Словом, для набойки одного платка требовалось порой более 400(!) наложений досок. Заодно предстояло с ювелирной точностью совместить отдельные части узора.

Надо, так надо!.. И блоху всему миру на диву подкуем!.. И Царь-пушку для острастки недругов отольем!.. И Царь-платок для русских красавиц набьем!

Набойка, впрочем, не завершала хитроумный процесс создания шали. Она попадала для «вызревания» красок в «зрельню» – специальный подвал с искусственно поддерживаемой сыростью… Наверняка и прадеда Николая Ивановича куда заносило!

Оттуда для закрепления красок в «запарную». Потом под пресс, для просушки… В конце-то концов шаль покидала душные производственные помещения. И отправлялась, думаете, на свежий воздух? Точнее, на продажу?

Нет. Рано еще… Она наносила прощальный дружественный визит в избу к обшивалке. Та своими ласковыми искусными руками тщательно обрабатывала края. И в качестве апофеоза украшала их бахромой.

Финиш. Долгое трудоемкое дело закончено… Каждый павловопосадский платок проходил как минимум через 18(!) человек. Никакой, напоминаю, механизации. Все вручную-вручную-вручную!

На первых порах своих профессиональных художников вообще не имелось… Рисовальщиков (так называли тогда создателей платочных рисунков) приглашали из Москвы. Из Рязанской, Калужской, Владимирской губерний.

Постепенно в самом Павловском Посаде родились и набрались уму-разуму свои собственные замечательные мастера. Получше и поискуснее приезжих… Знай наших, местных!

Поначалу в дефиците были и позарез нужные колористы. Они занимались исключительно приготовлением красок. Состав красителей держали в большом секрете. Посему их рабочая комната величалась «секретная»… Может, в ней мой прадед колдовал?!

Несмотря на отдельные трудности, павловопосадские рисовальщики и колористы, перротинщики и выжигальщики, резчики и набойщики и, само собой, обшивалки публично утерли нос платочным конкурентам по всей необъятной России… А как же иначе?!

Нет, господа-товарищи, нельзя сказать, что все шло как по маслу. В 1865 году на Московской выставке русских мануфактурных произведений они получили всего-навсего… малую серебряную медаль.

Поскольку их «ткацкие и набивные смешанные изделия» отнесли лишь ко 2-му разряду. Золотые награды хапнули, понятно, сразу аж несколько мануфактур из Москвы… Спокойно, без паники!

1870-й – полновесная серебряная медаль уже на Всероссийской мануфактурной выставке за шерстяные, сатиновые платки и другие изделия «весьма хорошего качества и за постоянное стремление к улучшению производства»… То ли еще будет!

1881-й ознаменовался званием поставщика «Государыни Великой Княгини Александры Петровны с правом иметь на вывеске вензелевое изображение Имени Ея Императорского Высочества».

1896-й – высшая награда промышленной выставки в Нижнем Новгороде: право изображения государственного герба на вывесках и этикетках. А в 1900-м павловопосадские народные творения навели шороха на Всемирной выставке в Париже… И пошло-поехало!

Тут некстати громыхнула Великая Октябрьская. Все, ясен пень, национализировали… В первые послереволюционные годы из-за недостатка топлива, отсутствия сырья и красителей многие предприятий текстильной промышленности закрылись.

В Павловском Посаде, однако, некоторые постепенно, мало-помалу, начали выкарабкиваться. Но… Власти захватившие, в основном с нерусскими харями, потребовали переделать рисунки в духе времени. Чтобы текстиль стал «рупором агитации и пропаганды».

Цветочные орнаменты обозвали «крестьянским вкусом». С пеной у рта вякали, что на платках «все новое отсутствует». Зычно вопросили: «Где серпы?! Где снопы?! Где на полях современная сельхозтехника?!». Короче. Учинили крутой революционный разнос.

Как рассказывается в «Павловопосадских шалях», один из самых известных художников впал в кромешную тоску. И от безнадеги единожды попытался «украсить» традиционный платок… трактором и орнаментом из снопов с серпами.

Больше он к бредовой композиции не возвращался. Да и все поголовно его коллеги оказались удивительно по-русски упертыми… Им одно – они другое. Их стращают – им до фонаря.

Инородцы шепелявили, что изображение цветов в текстильных узорах – позорная дань буржуазному мышлению. И обещали страшные кары… Русские помалкивали. И ни на шаг не отступали от своих национальных традиций.

Вопреки проискам недругов они ухитрились сберечь наш исконно русский промысел…. Аналогов павловопосадским цветочным рисункам нет нигде в мире. Они абсолютно уникальны!

К середине 1960-х годов в советском обществе, слава Богу, возродился интерес к народному искусству. Появился огромный спрос на его изделия… Для увеличения продукции пришлось осваивать новые технологии.

Некоторые платки стали набивать новым способом. Краску наносили на ткань с помощью специальных шелковых и капроновых шаблонов… Техника работы постоянно улучшалась и механизировалась.

С конца 1990-х благодаря накопленному опыту значительно усовершенствовалась технология печати по шаблону… Началось производство платков и шалей в 23 цвета. Удалось получать на ткани более изящный и тонкий контур рисунка.

По-прежнему края украшаются шелковой или шерстяной бахромой с многорядной сеткой. Она, что очень радует, как и больше двухсот(!) лет назад, вяжется вручную(!)… Когда-то этим занимались обшивалки в избах. Ныне – надомницы в квартирах.

…Утро встретил, естественно, полусонным. Зато с победным настроением… Сколько за ночь узнал интересного о легендарных платках. И, понятно, еще больше возгордился прадедом – Николаем Ивановичем!

Тут, как назло, в глаза бросилась фраза: «С 1996 года выпуск платочного ассортимента осуществляет открытое акционерное общество «Павловопосадская платочная мануфактура».

Минуточку!.. Что за твою мать?!. Непроизвольно громогласно сам себе задал принципиально важный вопрос: «А где же, блин, «Павловопосадский Камвольщик»?!»… Задумался. Осознал. Онемел. И впал в крайнюю степень безнадеги.

Выходит, Владимир Александрович Мещанинов при изложении родословной то ли случайно, то ли намеренно ввел младшего двоюродного брательника в полное заблуждение… Относительно причастности нашего прадеда к знаменитым платкам.

Вчера после их торжественного группового вручения Народный художник Виталий Борисович Попов не зря, видно, подарил книгу-альбом… Дабы до меня, стариканчика с литературным сдвигом, все-таки дошло что к чему.

Да-а-а… Полный абзац!.. Как серпом, сами знаете по чему!.. Облажался по-черному!.. Надо было всю ночь «Павловопосадские шали» не шиворот-навыворот смотреть-читать. А как положено – с начала. Без суматохи. Чинно, благородно.

Открыл первую страницу… На ней черным по белому написано: «В 1797 году в селе Павлово было 15 шелкоткацких фабрик. Среди них и фабрика Ивана Дмитриева (Лабзина), на которой работали 12 вольнонаемных рабочих, вырабатывающих шелковые платки «средней руки», «плохой доброты».

Вот-те на!.. Мой-то прадед, о чем уже знаю, как «Отче наш», из соседнего поселения с другим названием. И никаких фабрик в ней тогда не имелось в наличии. Лишь несколько крестьянских дворов… Позорный прокол! Получи, как говорили в детстве, фашист гранату!

Все наконец прояснилось окончательно… Его родная микроскопическая деревенька Корнево перевоплотилась в огромный «Павловопосадский Камвольщик». Большая деревня Павлово – во всемирно известную «Павловопосадскую платочную мануфактуру».

То есть… Николай Иванович тоже занимался платками. Конкуренты все же его обошли однозначно и вчистую. Очень меня расстроил прадед. Посему после бессонной ночи обреченно завалился спать. С надеждой вообще не проснуться...

Новый день принес новость. Печальную. И снова абсолютно для меня неожиданную – 5 января умерла Таня Мещанинова… Совсем недавно, 7 ноября прошлого года, поздравил ее, как положено, с днем рождения. Поболтали о том о сем. Посмеялись.

Двоюродная ни на что не жаловалась. Была, как обычно, в бодром настроении. Я железно пообещал в следующем на семидесятилетие торжественно вручить ей наш семейный павловопосадский платок… На том и распрощались. Оказалось, навсегда.

В жизни все как-то через пень-колоду. Никакого порядка даже в очереди на отбытие  в мир иной… Нас, Мещаниновых, на белом свете осталось лишь трое. Володя старше нас аж на одиннадцать лет.

Следовательно, имеет законное право стартовать первым. Следующий я, потому что Танюша на полгода меня младше. Она, логично, должна была бы финишировать последней… Ан нет. Вырвалась в лидеры. Рак убил ее за несколько месяцев.

Утром в воскресенье, 8 мая, встретились у метро «Семеновская». Несколько остановок на трамвае до Госпитальной площади. Точнее, до Городской клинической больницы №29 имени Н.Э. Баумана… Здесь Татьяна Александровна и скончалась.

Оттуда – в знаменитый храм Петра и Павла в Лефортово, что неподалеку. В просторном и высоком церковном зале средних лет батюшка долго и торжественно отпевал сразу восемь усопших… С родственников каждого, кстати, содрали по пять тысяч рублей.

Окончательно распрощались мы с Танюшей в Николо-Архангельском крематории. Господи ты, Боже мой! Со сколькими родственниками и знакомыми навечно расстался за последние десятилетия?!. Не меньше роты. Может, уже и больше наберется.

Помянули мы ее в двухэтажном строении по соседству… На стене для привлечения похоронных клиентов неизбежно бросалась в глаза крупная, черного цвета надпись  – «ПОМИНКИ».

13 февраля отметили Танины сороковины. В отдельном зале уютного ресторана              «Старый город». До него совсем недалеко пешком от «Семеновской»… Там и состоялась, можно сказать, судьбоносная беседа с дочерью Владимира Александровича Маргаритой.

– Дядя Дим, у вас скоро 70-летие!.. Соберете, как обычно, старую гвардию?!

– Куда, Марго, от них денешься-то. Все упертые и обидчивые… Почему, собственно, интересуешься?

– Видите ли что получается… Вы постепенно и неизбежно, простите за правду жизни, вымираете. А некоторые из более молодых поколений ни разу друг друга так и не видели… Непорядок, дядя Дим!

– Светлая ты голова, Маргарита Владимировна!.. Надо было бы раньше подсказать ветерану-инвалиду всех войн и революций… Ну ладно. Гарантирую – все исправлю!.. Если до юбилея, понятно, ноги не протяну…

Пронесло, слава Богу. Посему погуляли на славу… Около двадцати родственником собрались у меня дома. Потомки всех четырех ветвей родословной. И Мещаниновы, и Антипины, и Зейберты, и Путохины.

Правда, фамилии у большинства, к великому сожалению, уже другие… Зато представители всех мыслимых и немыслимых возрастных категорий. В полном соответствии со стародавним русским выражением – от мала до велика.

От Валерии Алексеевны Гончаровой, отметившей в прошлом году 85-летие… До ее правнучки Александры Алексеевны Суворовой прямо-таки смехотворного и одновременно завидного возраста – двенадцать месяцев плюс несколько дней.

Санька прибыла на персональной комфортабельной коляске. Где и провела все время… Вела себя симпатичная общительная барышня очень достойно: поулыбалась до ушей. Радостно похлопала ручонками. И, достойно выполнив гражданский долг, заснула.

Павел Константинович Давыдов мужественно взялся за решение продовольственного вопроса… Купил все что надо. Наделал массу салатов у себя дома. Заранее привез на такси пакеты с провиантов. И успел изысканно, как говорится, сервировать юбилейный стол.

Его я, естественно, вовремя украсил отечественными и забугорными винно-водочными бутылками. И емкостями с компотом из родной черной смородины… Сам, обратите особое внимание, сделал. Чему несказанно удивились все родственники.

Они, в свою очередь, порадовали меня ставшими ныне традиционными юбилейными конвертами с банкнотами. Всего набралось 50 000 рублей... Они, само собой, пойдут на издание очередной книги. Хотя, ежу ясно, опять окажусь в глубокой финансовой заднице.

Как бы там ни было. Гульба по случаю 70-летия растянулась почти на неделю. Иначе, сами понимаете, никак нельзя!.. Народу наведалось тьма-тьмущая. Начали праздновать, соответственно, 4 мая. Закончили, естественно, в День Победы.

Утром следующего дня взвесился. Мать честная! За шесть дней нагулял 4,6 кг. Результат однозначно позорный. С другой стороны – рекордный. Такого и близко вроде бы никогда не бывало… Хотя нет. Как-то за один(!) вечер у Колосовой прибавил аж 3,5(!)

От традиционной зарядки пришлось категорически отказаться. По причине крайнего, нетрудно догадаться, морально-физического недомогания… Однако мы, Мещаниновы, упертые во всем. Праздновать, так праздновать. И тому подобное.

В том числе и на ниве издания книг с персонально написанными, само собой, эпохалками-нетленками… Как раз тогда начиналась подготовка к печати уже девятого(!) сборника из цикла «Смутные рассказы».

25 августа, в пятницу, к подъезду подрулила газель. Водитель распахнул задние двери… Внизу показались деревянные поддоны. На них до самого потолка ряды увесистых пачек.

Любому трезвомыслящему ясно: инвалиду-семидесятилетнику самому дотащить их куда надо весьма проблематично… По дороге, скорее всего, он навечно сойдет с жизненной дистанции. И передислоцируется в морг по соседству. В Боткинскую больницу.

Во избежание потенциального похоронного варианта на всякий случай призвал на помощь двух узбеков-дворников… Они всего за тысячу с энтузиазмом многократно прошлись с грузом в жилистых руках по витиеватому маршруту: газель – лифт – квартира.

Извлек из пачки книгу под названием «Кровь русская»… Ничего себе! Надо же!.. Отличного качества! Красивая! Толстенная! Тяжеленая! От любого недруга, даже целой своры запросто отобьешься.

Жесткая черно-белая обложка. Отличная бумага. 736 стр. 43 рассказа. Перед каждым – замечательный рисунок Лены Поповой с цитатами из текста… Тираж, правда, всего-навсего 500 экз.

Ну и ладно… Самое главное – опубликованы соображения о жизненно необходимом возрождении Русских и Русской России. Иначе, на мой взгляд, наша Великая страна окончательно превратится в нечто антирусское. Ничтожное и подневольное.

Короче, книга очень мне пришлась по душе. Отныне с чувством выполненного долг в любой момент готов умиротворенно отправиться в мир иной… Не случайно, видно, в ранено-контужено-трепанированной башке вдруг нарисовалась живописная композиция.

Ваганьково. От кладбищенских ворот в сторону церкви безысходно движется похоронная процессия. Впереди – одноклассник Володя Егошкин. С длинной бородой и в фирменной рясе. У него в руках не икона. А книга… «Кровь русская».

За ним несколько представительниц прекрасной половины человечества гордо  торжественно несут красные подушечки с орденами-медалями… Третьим номером – я. Естественно, в гробу. Скромном. Без всяких там излишеств.

На мне – умеренной ширины лента с золотистой надписью «Летописец смутного времени». Зачем, спрашивается?!. Да затем, чтобы праздные посетители-туристы сообразили, с какой героической личностью, собственно, прощаются.

В церкви Воскресения Словущего душевно, как положено, отпоют. Наверняка с многочисленной группой прочих усопших. Сколько сдерут за каждого?!. Предполагаю, очень приличную сумму. Ваганьково – одно из самых престижных московских кладбищ.

Минуточку, господа-товарищи! Что будет дальше?!. Своей могилы у нас нет. Родители давно поджидают непутевого сына в 18-й секции колумбария. На втором этаже. В верхнем ряду. В нише.

Туда, понятно, гроб не влезет. Втиснется лишь маломерная урна с прахом… Следовательно, придется родственникам транспортировать меня, горемычного, в ближайший крематорий. Место это, общеизвестно, не вселяет особого оптимизма.

Хотя для поднятия настроения, не исключено, журналисты-«афганцы», подключат воинственных товарищей из «Боевого братства»… Те при желании все организуют на высшем уровне.

И духовой оркестрик что-нибудь бодрое сбацает… И взвод с государственным флагом, громко печатая шаг, стройно продефилирует… И на прощание трижды из карабинов оглушительно бабахнут…

Однако… Явно меня не в ту сторону унесло. Оно понятно. Старость не радость. Последние мозги окончательно обезумили. Вот и расфантазировался без меры… Простите, господа-товарищи, если кому в ранимую душу плюнул!

Вернемся-ка лучше в суровую правду жизни. Подведем, как говорится, дебит с кредитом… Итак. На издание последнего сборника снял в Сбербанке со своей законспирировано нареченной «книжной книжки» 314 000 рублей.

Из них 160 000 – средства давних друзей-товарищей и прочих новоявленных добросердечных граждан. Дай Бог, всем здоровья и финансового процветания!... Остальные – мои кровные. Точнее, пенсионные.

Судорожно их копил для окончания ремонта в квартире… В данный исторический момент две комнаты почти как новые. Любо-дорого в «творческом гнезде классика всех времен и народов» обитать. И заодно созидать, понятно, эпохалки-нетленки.

В прихожую, кухню, туалет, ванную выдвигаюсь лишь в редких случаях… Они в прискорбно-неприглядном состоянии. Поскольку в последний раз мастера их посещали где-то три с половиной десятилетия назад.

Еще хуже стратегическая обстановка в подъезде… Почему-то с 1957 года у нас капитального ремонта не имело место быть. Поэтому регулярно рвутся проржавевшие трубы. И соседи не по злобе заливают друг друга то водой студеной, то кипятком с паром.

Словом, рядовая примитивная бытовуха. Чего на нее всерьез обращать внимание… Другое дело – жизнь, как некоторые ее высокопарно величают, творческая. Она тоже не малина. В том числе и в финансовом аспекте.

Предыдущий сборник «Я – Русский» опубликован с минусом в 60 000. «Кровь русская», произведя несложное арифметическое действие, – 154 000… То есть. В два с половиной раза больше.

Прогресс налицо. Жаль, в отрицательную сторону… Впрочем, господа-товарищи, чего зазря гундосить-то?!

Не упаковали же пока в кутузку, как многих других радетелей Русской России, по 282-й статье… Считайте, крупно подфартило. И надо бы успеть завершить повествование о Мещаниновых…

9 декабря 2017 года.Суббота. Снова дома у двоюродного… На сей раз запросто нашел нужный дом и подъезд. И дверь, хотя по-прежнему с душераздирающим скрипом-скрежетом, открылась без особых проблем.

– Значит так, Димитрий, – продолжать излагать нашу родословную Владимир Александрович. – Прадед Николай Иванович и его супруга Наталия Тимофеевна произвели на белый свет двух сыновей.

Когда старшего, Ивана, точно установить не удалось. Зато отыскал документ с печатью, утверждающий, что младший, Яков, наш с тобой дед, родился в 1878 году… Где и чему они учились в родных пенатах, неизвестно.  

Как бы там ни было, в 1900-м родители отправили братьев в Москву… Здесь судьба Ивана шла неизвестно как. Чем занимался, где работал, ничего толком не знаю. Есть очень старое блеклое фото.

На нем он в военной шинели. То ли рядовой, то ли офицер – непонятно. Возможно, воевал в Первую мировую. И на ней, не исключено, был ранен или убит… Хотя его единственный сын мне когда-то давно говорил, что его отец просто умер в 1916-м.

У нашего Якова все сложилось очень даже успешно… В 1902 году он женился на симпатичной барышне Ольге Николаевне Антипиной. Она жила в просторном одноэтажном деревянном родительском доме с садом в Богородском…

Тут стоит временно прервать изложение двоюродным его достижений и провалов в изучении родословной Мещаниновых… Дабы напомнить кое-что из истории этого известного северо-восточного района Москвы.

Первое официальное сообщение о нем появилось в середине XVI века… Однако в ходе относительно недавних раскопок на берегу реки Яузы был обнаружен культурный слой с красной керамикой.

Что дает основание специалистам утверждать: здесь уже существовало селение за полтора – два века до первого упоминания о нем в Переписной книге… Так-то вот, господа-товарищи. Это вам не хухры-мухры!

Оно принадлежало разным властям предержащим. Менялось. Перепродавалось. И в конце концов досталось самому Ивану Грозному… В 1568 году он подписал грамоту о пожаловании этих земель Чудову монастырю.

В 1680-м на церковном кладбище закончилось строительство деревянной часовни (не сохранилась, к сожалению) в честь Успения Святой Богородицы… С тех времен за селом прочно закрепилось название Богородское.

По соседству располагалось Преображенское. Где будущая мировая знаменитость развлекался, как мог… Собрал потешное войско. На берегу Яузы построил потешный городок. И расквартировал в нем «Всешутейший, Всепьянейший и Сумасброднейший Собор».

Частенько он со товарищами по реке или дороге наведывался в Богородское… Именно в нем, случайно или нет, в эпоху последнего царя Руси и первого императора Всероссийского Петра I Алексеевича зародилось бумажное производство – первое(!) в России.

В начале XIX века поселение стало государственным… Вскоре началось строительство дач, пользовавшихся огромной популярность у москвичей. На них жили-творили И.И. Шишкин, П.И. Чайковский, А.П. Бородин, М.А. Балакирев.

В 1879 году город и земство договорились о включении Богородского в черту Москвы… Несколько лет спустя из Сокольников через мост над Яузой проложили линию конно-железной дороги. В 1912-м ее реконструировали в трамвайную.

Она прекрасно функционирует до сих пор. Так же, как и главная местная достопримечательность – деревянный храм Преображения Господня… Его возведение завершилось в 1880 году.

Автор проекта архитектор Н.А. Ипатьев… В основном он использовал «русский стиль»: килевидный кокошник у основания шатра. Фигурные наличники окон. Резные столбики крылец.

Основной почти квадратный сруб – четверик. К нему с востока примыкала пятигранная алтарная апсида, с запада – трапезная и четырехгранная двухъярусная 18-метровая колокольня.

Ничего не скажешь… Многоцветно-многогранная стройная русская красавица из дерева получилась!

Позже приступили к расширению площади храма… В 1898-м закончилось строительство деревянных приделов с севера и юга. Их соединили галереей, которая окружила первоначальный четверик с трех сторон.

Главный престол освящен в честь праздника Преображения Господня… Южный придел – в честь Тихвинской иконы Божьей Матери. Северный – в честь пророка Илии, святителя Алексия, митрополита Московского.

Храм устоял под натиском революционных штормов и природных катаклизмов. Его чудом не закрыли и не снесли в 1933 году… Он пережил пожары в 1954 и в 2002-м.

Нас, господа-товарищи, ничем не возьмешь!.. Ко всему прочему это единственный оставшийся в Москве деревянный храм XIX века.

Имеется в Богородском и достопримечательность из темно-красного кирпича… В 1887 году акционерное общество воздвигло под внушающим уважение названием «Богатырь» внушительных размеров предприятия по производству резиновых изделий.

После Великой Октябрьской оно, само собой, было национализировано. И с революционным задором переименовано в «Красный богатырь»… Производил завод прямо-таки легендарный по тем временам шедевр из резины.

Нет, сексуально озабоченные мужики и хронически ожидающие насилия дамочки! Речь идет не о… презервативах! А о блестящей, черной, всепогодной, незаменимой, практически вечной обувке.

В ней все поголовно в Москве и всей нашей безразмерной стране уверенно шлепали по лужам и грязи в непогоду… В любое время суток. В любое время года. И, что удивительно, где угодно.

По ровной земной поверхности и по пересеченной местности. Даже в крутых горах. Поскольку стали просто бесценными, незаменимыми для скалолазов… Догадались, господа-товарищи, о чем речь идет?!

Ну слава Богу!.. Не зря, выходит, именно им великий, революционный, поэтический смутьян Маяковский посвятил свои эпохальные вирши. И они, естественно, тут же украсили рекламные плакаты.

Дождик, дождь, впустую льешь –

я не выйду без галош.

С помощью Резинотреста

мне везде сухое место.

«Без галош элегантнее» –

это ложь!

Вся элегантность от наших галош.

Галоши Резинотреста –

просто восторг!

Носит

север,

запад,

юг

и восток.

Наши галоши носи век, –

не протрет ни Эльбрус, ни Казбек.

В дождь и сороконожка не двинется с места

Без галош Резинотреста.

Резинотрест и «Красный богатырь, ясен пень, абсолютно разные организации. Косвенно, тем не менее, в стихотворной форме их навечно связали… галоши. Они, понятно, далеко не все, что производил знаменитый завод в Богородском.

В советские времена на нем организовали конвейерное производство. Использовалась новая техника, материалы. Моделировалась и выпускалась резиновая обувь для мужчин, женщин, детей.

Легендарные галоши (они, правда, постепенно вышли из моды), сапоги, сапожки, боты, сандалии разных форм, цветов и размеров. Даже ботфорты для охотников и рыбаков… Будьте любезны, выбирайте. Покупайте по божеской цене. И носите в любую погоду.

Трудовые достижения «Красного богатыря» даже отметили высшей наградой Советского Союза – орденом Ленина. До конца 80-х годов прошлого века предприятие процветало… С перестройкой все изменилось не в лучшую сторону.

Производство стало стабильно сокращаться. И в конце-то концов, образно выражаясь, накрылось медным тазом. То есть окончательно остановилось… Сдали в аренду разным конторам все цеха. Снесут ли их в будущем или нет – пока неизвестно.

Главный корпус «Красного богатыря», слава Богу, признали памятником архитектуры. И решили сохранить… В нем организуют то ли музей. То ли развлекательный центр. То ли нечто торговое. То ли хрен знает что.

Такие вот, господа-товарищи, дела… Для моральной сатисфакции фанатам футбола напомню – в Богородском в советские времена родился и вырос наш легендарный вратарь Лев Иванович Яшин.

Всегда к району вплотную примыкал внушительных габаритов живописный лесной массив.... Сегодня официально он называется национальный парк «Лосиный остров».

Мы в детстве именовали его «Швейцарией». И зимой регулярно гоняли там с горок на лыжах… Это было, сами понимаете, давным-давно. А вспоминается, как ни странно, в деталях. Даже с хрустом снега на спуске. И, конечно, с великим удовольствием.

Богородское ныне обзавелось гербовой эмблемой и флагом… На голубом щите московской формы серебряное куполообразно-выгнутое стропило. Оно символизирует находящийся здесь памятник деревянной архитектуры – храм Преображения Господня.

Над стропилом – золотая роза. Она, геральдический символ Пресвятой Богородицы, называется «розой без шипов». И символизирует название района. Под щитом, на голубой ленте, надпись золотыми буквами – «Богородское»…

Пора закончить краткий исторический экскурс. Во всем, как говорится, надо знать меру… И вернемся в квартиру моего двоюродного брата.

Он только что, напомню, сообщил: наш дед Яков Николаевич Мещанинов в 1902 году женился на симпатичной барышне Ольге Николаевне Антипиной из Богородского... Тут-то я его и огорошил:

– А у меня, Вован, для тебя припасена прямо-таки сенсационная стародавняя бумаженция! – победно рявкнул я. – Она как раз в тему… По поводу их свадьбы!

– Не может быть?! – до самой глубины души изумился двоюродный.

– С нами, Мещаниновыми, сам знаешь, может быть такое… Чего с нормальными людьми вообще-то не может быть никогда.

– Не без этого, Димон, – согласился брат. – Ну не томи… Показывай!

Увидев старый-престарый длинный листок бумаги, выцветший донельзя, потрескавшийся вдоль и поперек, хозяйственный двоюродный возмущенно заявил:

– Так нельзя обращаться с подобным бесценным документом. Его надо беречь как зеницу ока… Ведь это, непутевый брательник, наша история!

Он достал из стола прозрачный скотч. И аккуратнейшим образом склеил отрывающиеся кусочки… Посмотрел на текст. Почесал затылок. И уставился в лупу ручную для чтения большого диаметра.

– Без нее ничего толком не прочитаешь. Буквы выцвели. Почти испарились… Одно ясно – это список приданого, что получил жених, наш дед, от родителей невесты.

Будем разбираться… А ты имей в виду: когда будешь его печатать, сохрани что можно в историческом документе!

(Что я и сделал, вернувшись домой. Попытался выполнить строгое указание брательника… К сожалению, ять, фиту, ижицу, выкинутых из русского алфавита в 1918-м, поначалу сберечь не удалось из-за их отсутствия на современной клавиатуре.

Может, конечно, они и притаились где-то в глубинах компьютера. Но этого мне, компьютерному «чайнику», неведомо… Зато сохранил «и десятеричное», твердый знак на конце слов и частей сложных словосочетаний, орфографию.

Правда, пришлось немного согрешить. Каюсь, господа-товарищи!.. На длинном «историческом документе» размером 35х22 см (не поленился ведь, замерил) текст, написанный от руки, расположен столбиком. На обеих сторонах листка. Сверху донизу.

То есть, если он в таком же виде войдет в новую книгу, займет лишнее мест. Немного, понятно. Пустячок, но все равно нервирует… Поскольку издание очередной эпохалки-нетленки наверняка введет автора, как обычно, в очередной финансовый апокалипсис.

Ничего. Поди, не впервой. Прорвемся. Ведь мы, Мещаниновы, упертые… Добавлю еще одну деталь. Кое-что в «историческом документе», чем похвалился выше, удалось сохранить в девственной целости-сохранности.

Все-таки, прости Господи, пришлось идти на вынужденное жлобство по выше указанным причинам. И столбики сокращать в строчки… А что, спрашивается, делать-то, господа-товарищи?!

Кроме того, перед отправкой рукописи по электронной почте Михаилу Погарскому сочинил ему слезное письмецо… Мол, попробуй отыскать где-нибудь эту самую «ять». И вставь, если получится, куда надо).

Долго через лупу мы с Володей и его супругой пристально изучали видавший виды документ с приданым. Почти во всем вроде бы разобрались. Хотя, кто его знает… Смотрите сами.

Господи благослови.

Божiе милосердiе.

Двiъ иконы въ серебряныхъ ризахъ. Третья икона въ серебряной ризiъ. Серебряная лампадка.

Золотыя вещи.

Серьги бриллiантовыя. Серьги и брошь съ жемчугомъ. Коралловыя серьги. Серьги съ жемчугомъ. Браслетъ. Кольцо бриллiантовое. Кольцо съ бирюзой. Кольцо съ изумрудомъ. 3 кольца. Золотой крестъ и серебряная цiъпочка.

Мiъеховыя вещи.

Ротонда плюшевая на лисьемъ мiъху съ собольимъ воротникомъ. Плюшевая шуба на бiъличьемъ мiъху съ куньимъ воротникомъ. Шуба на кроликовым мiъху с барашковымъ воротникомъ. Драповая тальма. Бархатный жакетъ на ватiъ. Триковый жакетъ. Накидка лiътняя.

Платья.

3 платья шелковыхъ. 6 платьевъ шерстяныхъ. 6 платьевъ бумаженыхъ.

Бiълье.

Одiъяло атласное. Одiъяло тканьевое. Одiъло ватное. 2 простыни съ кружевами съ прошивками. 6 простынь полотняныхъ. 4 накидк., 4 перемiъны полотняныхъ навлакъ. 1 ½ дюж. полотняныхъ полотенецъ. 4 банныхъ полотенца. 6 юбокъ. 6 кальсонъ. 6 кофтъ. 1 ½ дюж. полотняныхъ сорочекъ. 3 накомодника. 3 чепца. 1 дюж. платковъ носовыхъ полотняныхъ. 1 дюж. чулокъ. 6 столовыхъ салфетокъ. 1 дюж. ручныхъ салфетокъ. 6 сорочекъ мужскихъ. 6 кальсонъ мужскихъ. Халатъ. 4 пуховыхъ подушки. Божница. Комодъ. Гардеробъ. Сундукъ. Коверъ. Платокъ вегонивый  большой. Платокъ вегонивый маленький. 2 шляпы. 3 пары башмакъ. Плюшевая ротонда (осенняя). Золотая цiъпь.

Наличными деньгами тысяча семьсотъ рублей (1700 р.).

Получилъ пятьсотъ (500 р.).

ЯМещанинов (подпись)

Октябрь 28 д 1902 г.

(Еще у себя дома после изучения документа в меня закралась крамольная мысль – в деньгах, судя по цифрам, деда крупно нагрели… Обещали-то 1700 рублей. А получил он всего-навсего 500!

Позже совершенно случайно обнаружился отдельный небольшой кусочек бумаги… И все, слава Богу, стало на свои места).

Получилъ двести (200) рублей.

ЯМещанинов (подпись)

9/11 1902 года

Приданноеъ  … (слово никто не распознал. – Авт.) получилъ сполна.

ЯМещанинов (подпись)

9/11 1902 года

– Вот, Дима, как получается, – пожаловалась Тамара Ивановна то ли в шутку, то ли всерьез. – Я от твоего двоюродного брата за всю жизнь и трети от вышеперечисленного не дождалась.

– Да, Тома!.. Зря, выходит, ты за ним еще в школьные годы ухлестывала?!. Регулярно, говорят, мимо их дома циркулировала туда-сюда. Туда-сюда. Туда-сюда. И все в его окно поглядывала… Родственники тогда призывали: «Вовка, смотри!.. Вон твоя, опять ходит!»

– Так оно и было!.. Один в один! – радостно согласился двоюродный.

– Дим, да не верь ты ему!.. Это он за мной ухлестывал. Не я за ним!

– Том, как бы там ни было, нет на свете справедливости!.. Невесте Оле досталось масса золотишка с брюлликами и так далее. Шмоток – вагон и маленькая тележка. А жениху Яше – всего-навсего 6 сорочек и столько же кальсон… Да это форменный грабеж средь бела дня!

– Правильно, Димитрий!.. Иначе и не назовешь! – поддержал меня двоюродный.

– Какие же вы, мужики, мелочные!.. И историю, видно, совсем забыли! – от души возмутилась Тамара Ивановна. – Приданое копилось родителями исключительно для дочери – будущей невесте.

Вообще-то, хотелось бы знать, за какие такие заслуги жениху достались сорочки и кальсоны?!. Поскольку вашему деду и так вручили аж тысячу семьсот рублей. Сумму, насколько понимаю, по тем временам очень даже приличную.

– Да, повезло тебе, Володя, со спутницей жизни! Светлая она голова! Логично, ничего не скажешь, мыслит!.. Я, кстати, из интереса выписал, сколько получали в России в начале XX века. Больше того.

Оказалось, можно запросто пересчитать тогдашние деньги на сегодняшние… «Николаевский» рубль приравнивался к 0,7742 грамма золота. Поэтому, проведя нехитрые вычисления, получаем его стоимость по отношению к современному – 1751 рубль.

Самой малооплачиваемой частью наемных работников тогда была прислуга. Женщины в месяц получали от 3 до 5 рублей (5250–8755). Мужчины – от 5 до 10 (8755–17510)… Им наниматель, правда, бесплатно предоставлял крышу над головой, питание. И, как правило, еще одежды с «барского плеча».

Зарплата рядовых рабочих – от 25 до 35 (43755–61285). Высококвалифицированных токарей, слесарей, мастеров, бригадиров – от 50 до 80 (87550–140080)… Самых младших чинов государственных служащих – 20 (35020).

Столько же получали на почте, учителя младших классов, санитары, помощники аптекарей, библиотекари и так далее… Фельдшеры – 35 (61285), врачи – 80 (140080), заведующие больницы – 125 (218875). Учителя старших классов в женских и мужских гимназиях – от 80 до 100 (140080–175100).

В армии офицерское жалование было, понятно, повыше, чем у гражданских… Подпоручик имел оклад 70 рублей в месяц. Плюс 30 копеек в день за караульные. И 7 рублей доплату за наем жилья. Итого все вместе – 80 (140080).

Стоит отметить один непривычный для нас сегодня факт. Все обмундирование они приобретали за собственные средства… Иначе во время победного марша на плацу наблюдалась бы, избави Господи, следующая прискорбная картина маслом.

На ней отдельные особо жлобские вояки прямо-таки беспардонно позорят своих боевых товарищей. Один отморозок печатает шаг в идеальной шеренге без… головного убора. Второй – … босиком. Третий – вообще с… голой задницей!

– Что-то ты загнул, брательник, без меры! – возмутился Владимир Александрович.

– Прав, двоюродный. Такого позорища, конечно, не могло быть никогда!.. Видно, не в меру разыгралась фантазия немолодого контуженого человека, медленно и неизбежно, как положено, впадающего в старческий маразм.

Наши воины, известно из истории и литературы, никогда не скупились на приобретение всего необходимого… Старались всегда выглядеть с иголочки. И вести себя в обществе достойнейшим образом.

В самом начале прошлого века, точнее в 1904 году, был окончательно разработан и утвержден «Кодекс чести русского офицера». В нем немало пунктов и строгих советов-указаний.

К примеру, каждому надлежало «вести себя просто, с достоинством, без фатовства». И при этом не забывать о разнице между «полной достоинства вежливостью» и «низкопоклонством».

Излагались в кодексе официальные предписания, как не уронить своего достоинства… Офицер не мог себе позволить посещать гостиницы и рестораны низших разрядов. Трактиры, чайные и пивные. А также буфеты 3-го класса на железнодорожных станциях.

Он не имел права носить сумки, пакеты сам. И был обязан оплачивать доставку товаров на дом. Важным считалось не скупиться на чаевые… Хотя далеко не у всех жалование позволяло сорить деньгами.

– Да-а-а… Не позавидуешь некоторым, – вздохнула Тамара Ивановна.

– К тому же в число обязательных затрат входили членство в офицерском собрании. Офицерской библиотеке. И заемном капитале для оказания друг другу при необходимости  материальной помощи.

В кодексе подтверждалось, что все обмундирование офицер должен приобретать за свой счет. Хотя цены, особенно для низших армейских чинов, очень даже, мягко говоря, кусались… Судите, дорогие родственники, сами.

Мундир парадный офицерский стоил аж 70 рублей. Обыкновенный мундир в среднем – 45. Сюртук – 32… Сапоги парадные офицерские – 20. Обыкновенные сапоги в два раза меньше – 10.

Шапка уланская обходилась в 20 рублей. Шапка гусарская штабная – 12. Фуражка – 7. Фуражка обер-офицерская – 3… Драгунские и казачьи сабли – 15. Шпоры – 14. Эполеты штаб-офицерские золоченые – 13. Офицерский ранец – 4. Портупея – 2,6.

Несмотря ни на что, русские офицеры никогда не жмотничали… Самые большие транжиры, о чем достоверно свидетельствовали наши литературные классики, служили в гвардейской кавалерии.

Они жили на широкую ногу… Регулярно устраивали шикарные обеды, от участия в которых никто не имел права отказаться. Считали ниже своего достоинства в театре сидеть не в первом ряду партера или в ложе.

Лихие кавалеристы, ясное дело, категорически отказывались от казенных лошадей – они полагались каждому по уставу царской армии. И приобретали персональных скакунов. Породистых. Самых красивых и дорогих…

– Димитрий, что-то унесло тебя в армейские мотивы, – забурчал двоюродный. – Дед-то наш был сугубо гражданским человеком.

– Что ты к брату пристаешь? – возмутилась его супруга. – Это же все очень интересно!

– Ты, как всегда, прав, Владимир Александрович… Только позволь закончить вещать о жалованье русских офицеров в начале XX века. И, поставив точку на военных вопросах, плавно перейти к гражданским.

– Ну ладно… Давай!

– Итак, о чем уже было сказано выше, подпоручик имел ежемесячный оклад со всеми надбавками в сумме 80 рублей (140080), поручик – 90 (157500), штабс-капитан – от 93 до 123 (в среднем 157500), капитан – от 135 до 145 (в среднем 245000).

Подполковник – от 185 до 200 (в среднем 341400), полковник – 320 (560300)… Генерал в должности командира дивизии – 500 (875500), генерал в должности командира корпуса – 725 (1269500).

На этой оглушительной сумме закончу… И, по настоятельной просьбе двоюродного брата, плавно перейду к лицам сугубо гражданским. Точнее, к чиновникам высокого ранга, имевшим тоже очень высокие заработные платы.

Начальники железнодорожных, почтовых, пароходных станций получали в месяц от 150 до 300 рублей (262650–525300). Депутаты государственной Думы – 350 (612850). Губернаторы – около 1000. Министры и высшие чиновники, члены Государственного совета – аж 1500 (2626500).

– Дед-то ваш получил в приданом на две сотни рублей больше! – возрадовалась Тамара Ивановна.

– Так ведь единожды, – снисходительно покачал головой Владимир Александрович. – А слуги народа – ежемесячно… Некоторые наверняка пожизненно. Нет, точнее, до революции.

– Дима, спасибо тебе большое. Все очень интересно… Только мне как женщине-хозяйке хотелось бы, естественно, узнать, сколько тогда стоили продукты. И сравнить с зарплатами… Надеюсь, догадался  записать цены?

– Конечно, Тома-красавица!.. Видишь, ради тебя исписал несколько страниц из блокнота мелким шрифтом. На нем указаны цены (и их сегодняшний эквивалент) на все, что вроде бы твоя душа пожелает.

Кроме того, тогда, как известно, все мерили в фунтах – 400 граммов… Но какие-то добрые люди, не исключено, специально для замечательной жены моего двоюродного пересчитали их в теперешний килограмм. Для удобства восприятия.  

Слушай, Тамара Ивановна!.. И, если что-то заинтересует, конспектируй!

Батон черного черствого хлеба весом в 400 граммов – 3 копейки (52 рубля). Батон ржаного свежего хлеба весом в 400 граммов – 4 копейки (70 рублей). Батон белого сдобного хлеба весом в 300 граммов – 7 копеек (122 рубля).

Картофель свежего урожая 1 килограмм – 13 копеек (262 рубля). Картофель старого урожая столько же – 5 коп. (87 руб.). Капуста свежая – 10 коп. (175 руб.). Капуста квашеная – 20 коп. (350 руб.). Лук репчатый – 5 коп. (88 руб.). Морковь – 8 коп. (120 руб.). Помидоры отборные – 45 коп. (790 руб.).

Мука ржаная, 1 килограмм – 6 копеек (105 рублей). Мука овсяная – 10 коп. (175 руб.). Макароны простые – 20 коп. (350 руб.). Мука пшеничная высшего сорта – 24 коп. (420 руб.). Соль поваренная – 3 коп. (52 руб.). Сахарный песок второго сорта – 25 коп. (437 руб.). Кусковый сахар рафинад отборный – 60 коп. (1050 руб.).

Молоко свежее, 1 литр – 14 копеек (245 рублей). Сливки жирные – 60 коп. (1050 руб.). Сметана – 80 коп. (1400 руб.). Масло подсолнечное – 40 коп. (700 руб.).

Творог, 1 килограмм – 25 копеек (437 рублей). Масло сливочное – 1 руб. 20 коп. (2100 руб.). Сыр «Российский» – 70 коп. (1250 руб.). Сыр по иностранным технологиям «Швейцарский» – 1 руб. 40 коп. (2450 руб.).

Думаю, тебя, Тамара, не могут не заинтересовать и некоторые штучные продовольственные товары… Курица 1 штука – 70 копеек (1275 рублей). Яйцо отборное десяток – 25 коп. (437 руб.).

Граждане!.. Язык уже почти не слушается. И того гляди отвалится, – пожаловался я. И сделал небольшую паузу. – Но ради вас, бесценные родственники, усилием воли продолжаю нечленораздельно гундосить о прочих продуктах.

– Давай-давай, Димитрий! Вперед!.. Надеюсь, немного осталось, – без особого энтузиазма подбодрил двоюродный.

– Значит, так. Несмотря на крайнее недомогание, повествую о ценах на мясо, рыбу, икру... Свинина шейка, 1 килограмм – 30 копеек (525 рублей). Говядина лопатка – 45 коп. (790 руб.). Телятина парная вырезка – 70 коп. (1225 руб.).

Свежий сом, 1 килограмм – 20 копеек (350 рублей). Свежий окунь речной – 28 коп. (490 руб.). Свежий судак речной – 50 коп. (875 руб.). Мороженая горбуша – 60 коп. (1050 руб.). Мороженая семга – 80 коп. (1400 руб.). Мороженый осетр – 90 коп. (1575 руб.).

Икра красная соленая, 1 килограмм – 2 рубля 50 копеек (4377 руб.). Икра черная паюсная 3-го сорта – 80 коп. (1400 руб.). Икра черная паюсная 2-го сорта – 1 руб. 20 коп. (2100 руб.). Икра черная паюсная 1-го сорта – 1 руб. 80 коп. (3150 руб.). Икра черная зернистая – 3 руб. 20 коп. (5600 руб.).

Тут-то я, родственники, и заканчиваю на последнем издыхании продовольственную часть повествования… Пряники тульские с вареньем, 1 килограмм – 80 копеек (1400 рублей). Кофе в зернах – 2 руб. (3502 руб.). Чай листовой – 3 руб. (5263 руб.). Конфеты шоколадные – 3 руб. (5263 руб.).

– Да-а-а… Дороговато у них продукты стоили, – впала в подсчеты Тамара Ивановна. –Женщине-прислуге хватало месячной зарплаты лишь на один килограмм шоколадных конфет… Мне – примерно полпенсии.

Хотя, с другой стороны… Все остальные, судя по озвученным тобой цифрам, до революции получали несравненно больше, чем подавляющее число людей в сегодняшней России.

– Как говорится, за что боролись на то и напоролись… Рабочие получают примерно наполовину меньше, чем им коллеги до 1917 года. Зато власть захватившие в 1991-м прикарманивают минимум в пять раз больше, чем дореволюционные высшие чиновники.

Сколько их тогда было? Несколько десятков с зарплатой, как выяснилось, в 2 миллиона 626 тысяч 500 нынешних рублей… А сегодня? Несколько сотен так называемых топ-менеджеров, загребающих потными ручонками ежемесячно от 10 миллионов и куда больше.

Не считая бесчисленной своры «новых русских» в основном с жидовскими рылами. И с личными самолетами, яхтами, дворцами по всему миру… На сколько миллионов-миллиардов каждый месяц они обкрадывают Россию? Никто толком не знает!

– Да-а-а… Не доживем мы никогда до справедливости, – безысходно заохал Владимир Александрович… И жалобно обратился к супруге: – Тамар, приготовила бы ты обед, что ли?..  Мой бесхозный двоюродный, судя по всему, того гляди ноги протянет от безнадеги. Чего мы с ним, покойником, делать-то будем?

– Только не это, Димитрий! – всполошилась Тамара Ивановна. – Сам знаешь, сколько на похороны теперь нужно… Не меньше ста тысяч рублей. То есть, если трезво прикинуть, столько стоят по твоей информации целых двадцать килограмм шоколадных конфет.

Держитесь, мальчики! Потерпите всего несколько минут!.. У меня все давно готово. Сейчас быстренько разогрею на кухне. И принесу сюда…

Ну до чего же любопытны русские люди!.. Если чем-то всерьез заинтересуются, дело – дрянь. Чтобы докопаться до любой вроде бы мелочевки, замучают кого угодно бесчисленными вопросами.

О чем это я?! Да о том, господа-товарищи, что пришлось мне рядом с тарелкой положить на обеденный стол блокнот с записями… Зачем?! Поскольку после первой же рюмки пришлось его листать. Дабы документально ответить двоюродному.

– А поясни-ка мне, брательник, сколько до революции стоила, к примеру, мужская рубашка?.. Или что-нибудь в этом роде.

– Нет проблем, Вован!.. Рубаха выходная – 3 рубля (5250). Костюм деловой для приказчиков – 8 (14000). Пальто длинное – 15 (26265). Ботинки летние – 2 (3500). Сапоги яловые – 5 (8755).

Не исключено, тебя заинтересует гармонь – 7 рублей 50 копеек (13130). Патефон – 40 (70000). На рояль известной марки – 200 (350000) – ты вряд ли бы потянул.

По соседству в блокноте имеются и другие цифири… Но они, думаю, так или иначе интересовали исключительно нашего деда.

Хорошая дойная корова – от 60 рублей (105060)… Старая кляча на колбасу – 20 (35020). Лошадь ломовая, рабочая – 70 (122570). Лошадь для повозки – 100 (175000). Хороший конь, на котором и перед людьми покататься не стыдно, – от 150.

Скорее всего, у него слюнки текли при виде издалека автомобиля даже без дополнительной оснастки… При приближении, увидев цену в 2000 рублей (3502000), настроение дедули наверняка падало ниже некуда.

– Его можно понять… Даже приданое он получил на триста рублей меньше… – высказала искренне соболезнование Тамара Ивановна. – Огромные деньги по тем стародавним временам.

Слушай, а если в них вернуться. И предположить, что Володя нежданно-негаданно предложил мне отправиться в Большой театр… Дим, может быть, ты догадался узнать, сколько стоили в него билеты?

– Однозначное да, Тома!.. Ведь я, как все прогрессивное человечества, прекрасно осведомлен – ты высочайший профессионал по театральным костюмам. И всю свою сознательную жизнь протрудилась в Ленкоме.

Если хочешь вернуться в стародавние времена, будьте любезны! Ты, выходит, будешь вместо Ольги Николаевна, Володя – Якова Николаевича… Намедни, значит, вас повенчали в храме Преображения Господня. И на все Богородское прогремела разухабистая свадьба.

На следующее утро твой суженный, Владимир Александрович, пробудился под   атласным одеялом (из приданого) на широкой кровати. Естественно, не в лучшем состоянии… Рожа красная. Глаза толком не открываются. В башке полная неразбериха.

Лежит он. Мучается. Размышляет: как бы, прости, Господи, опохмелиться… Вдруг распахивается дверь. В проеме показывается его суженная-ряженная, Тамара Ивановна. В шикарном халате и узорчатом чепце (из приданого).

На длинных пальцах и в изящных ушах красавицы золотые кольца и серьги (все из приданого). Они переливаются бриллиантами, изумрудами и прочими драгоценными камнями… Зрелище несравнимое!

– При чем тут Большой театр?! – возмущенно спрашивает-восклицает Тамара Ивановна.

– Минуточку, Тома! Подожди чуть-чуть. Мы неизбежно к нему приближаемся… У тебя, значит, в руках просторный металлический поднос, расписанный изящными многоцветными русскими узорами.  

На нем – графинчик с прозрачной как слеза водочкой. Рядом хрустальная чарочка. Два кувшинчика. Один с казенным квасом. Другой с домашним рассолом… По соседству на тарелочках и в плошечках незаменимый в аналогичной ситуации закусон.

Филигранно, с ласковым пожеланием: «Поправляйтесь, милый!» наливаешь ты в чарочку водочки… Ее Владимир Александрович неуверенно берет дрожащей рукой. Опрокидывает куда положено. Запивает ядреным кваском. И захрустывает парой соленых огурчиков.

Вторую – уверенно обнимает еле-еле подрагивающим пальцами… С удовольствием выпивает. Запивает очень душевным рассольчиком. И закусывает блинком с ослепительно красной икоркой.

Третья – пошла, как к себе домой. Ничего не дрожит, не подрагивает. Да и запивать, закусывать ее незачем. Состояние – отличное… Правда, из великого уважения к молодой супруге он все же слопал пару блинков с черной икоркой зернистой.

– Димон!.. Хоть бы раз за долгую жизнь меня столь трогательно опохмеляли. Ни разу, блин, – опечалился двоюродный. – Историю, однозначно, очень душевную ты сочинил… Но какое отношение она имеет к Большому?

– Вообще-то, Дима, с мужем мне крупно повезло, – похвалилась Тамара Ивановна. – Относительно мало и в меру пьющий мужчина достался… Что у нас, сам знаешь, явление уникальное.

– Ой, Тома, не рассказывай детские сказки! – не поверил, естественно, я. – Не найдется во всей России однозначно ни одного нормального русского мужика, который хотя бы раз в жизни не нажрался до поросячьего визга… Такого не может быть никогда!

– Ну, правда, как-то и Вовка оконфузился… Пошли мы в короткий поход, с одной ночевкой, в Подмосковье. Разбили палатки у самого пруда… Осень в самом разгаре. Деревья желтые, оранжевые, красные. Красота неимоверная!

То ли у кого-то день рождения был. То ли очередной советский праздник. Или, скорее всего, просто так все мужики, как один, нарезались вусмерть… Даже тот, кто никогда не принимал ни грамма.

 Утром мы, девушки сердобольные, попытались привести их в более или менее человекообразное состояние… Крепкий чай с лимоном – не помогает. Остатки портвешка – никакого эффекта… Что делать?!

Одна барышня вспомнила: «Я своего исключительно в холодной    ванне отмачиваю. Ничто другое не помогает»… Другая прямо-так подпрыгнула от трезвой мысли: «Девоньки, а давайте их всех в пруд затолкаем! Вода в нем наверняка уже как лед».

Каждая своего (кто дипломатическими уговорами, кто истерикой, кто силком) раздела до трусов. И всех гурьбой погнали мы мужиков на отрезвляющую водную процедуру… Шум-гам. Мат-перемат. Но куда они денутся?!

– Чего-то, Тамара, не помню я подобного произвола-издевательства, – засомневался Владимир Александрович.

– Потому, Володя, что многие вернулись в нормальное состояние. Кроме некоторых товарищей… Тебя пришлось буквально тащить до электрички. Потом до дома… Худо-бедно добрались куда надо.

Но ты же упертый, как все Мещаниновы. Встал, как бетонный столб, перед самой дверь. И канючишь: «Сюда не пойду! Это не мой дом!»… Еле-еле удалось вправить тебе мозги в нужное русло.

Это, Дмитрий Сергеевич, достоверная история. Твоя – чистый вымысел… Мне лично, как и законному супругу, хотелось бы повторить. И получить ответ на вопрос: «При чем тут Большой театр?!»

– Эх, родственнички! Не хватает вам творческого полета!.. Дальше все могло развиваться так. Окончательно оклемался, значит, Владимир Александрович. Посмотрел с гордостью на молодую жену-красавицу. И предложил:

«А не отбыть ли нам на днях, несравненная женушка, в Большой театр?.. На оперу? Или на балет?» – «Ой, милый!.. Не ожидала от тебя такого, – даже покраснела от неожиданности стеснительная Тамара Ивановна. – Я бы оперу с удовольствием заслушала… Но сам решай, что лучше».

В тот исторический момент цена на билеты в отдельные привилегированные ложи доходили до 30 рублей (52530). Первые ряды партера стоили от 3 до 5 (5203–8755)… Остальные довольствовалась галеркой под потолком за 30–60 копеек (524–1048 рублей).

Такой расклад… Так что, дорогие родственники, находясь в роли Ольги Николаевны и Якова Николаевича, сами решайте. На какие места в Большом театре вы бы отправились в начале прошлого века? Или из-за дороговизны вообще отказались бы от билетов?

– Я вроде бы сбоку припеку, – открестилась Тамара Ивановна. – Молодой муж предложил. Не отказалась… Пусть сам думает-считает.

– Обещал, так обещал… Делать нечего. Мы, Мещаниновы, кремень. И не жлобы последние, – расхрабрился Владимир Александрович. – Конечно, пошли бы на лучшие места в ложу.

В антракте напоил бы женушку самым дорогим шампанским с лучшими пирожными и шоколадными конфетами… Димон, ты, кстати, не интересовался, сколько они стояли? И извозчик туда-обратно?

– О них, Вован, все выяснил досконально!.. Они толпились у каждого театра, ресторана, кабака в ожидании клиентов. Самые выгодные – обожравшиеся калорийными блюдами граждане. Или полупьяные от винно-водочных изделий и…  высокого искусства.

Обычно извозчики брали для поездки по Москве 20 копеек (350 рублей). Впрочем, цены всегда были договорными. И менялись от степени спроса/предложения… Особенно лютовали привокзальные. (Как нынешние приаэропортные таксисты).

Они профессионально пудрили мозги гостям столицы. И за недолгое пребывание в пролетке, пока доезжали от вокзала до ближайшей гостиницы, с них драли 50 копеек (875 рублей).

С вас же, Владимир Александрович и Тамара Ивановна, за маршрут Богородское – Большой, полагаю, извозчик взял бы не меньше… Скорее, даже больше. Поскольку путь лежал от довольно дальнего  по тем временам района Москвы до самого ее центра.

– Плюс, не забудь, обратная дорога, – вмешался в повествование двоюродный. – Давай-ка для интереса подсчитаем, сколько нам с супругой обошлось культурное мероприятие Богородское – Большой театр с оперой и буфетом – Богородское.

– Лучше я сама! – вмешалась Тамара Ивановна. – Надежнее и точнее будет. Вы ведь, мужики, как всегда, все перепутаете!

– Ну давай, счетовод домашний! – согласился миролюбивый муж. – А мы с брательником тебя на всякий случай проконтролируем.

–  Мальчики, все элементарно!.. Лучшие места в ложе: 30 + 30 = 60, – начертала она карандашом на салфетке. – Значит, Вовчик, на столько рубликов ты уже раскошелился… Идем дальше.

Извозчик – 50 копеек в одну сторону. Не меньше. Скорее, даже больше, как ты предположил, Димитрий. Ладно, добавим еще 25… Сделаем очередную запись: 75 коп. + 75 коп. = 1 рубль 50 копеек.

– Несравненная!.. Все это в голове подсчитать не могла?! – язвительно вопросил Владимир Александрович.

– Могла. Но не стала рисковать – годы уж не те. И не отвлекай меня, пожалуйста, своими идиотскими вопросами!... Ты, Вова, купил бы, надеюсь, целую бутылку шампанского. Она разольется на четыре фужера. То есть по два на нос.

Под каждый я бы съела, пожалуй, по одному пирожному и двум шоколадным конфетам. Тебе, Владимир, хватило бы в два раза меньше. Итого: одна бутылка шампанского, три пирожных и шесть конфет… Сколько, Дмитрий Сергеевич, они тогда стоили?!

– Для прояснения ценовой ситуации в буфете Большого, Тамара Ивановна, на секундочку углубимся в историю… Он, как явление культуры, появился еще туманные тысячелетия назад, когда организовали первое зрелище в виде жертвоприношения.

Потом пошли храмовые празднества. Греческие амфитеатры и римские цирки. Оперные и прочие театры… И ни одно из представлений, дорогие родственники, обратите особое внимание, не обходилось без еды и питья!

Поначалу специальных мест для трапезы организовать не догадались. И зрители ели-пили то, что принесли с собой. Или все покупали на месте от разносчиков… Достоверно не зафиксировано, когда, где и кто открыл первый театральный буфет.

– Толком не понимаю, Дима!.. К чему ты это излагаешь?

– Скоро, Тома, как пить дать, поймешь… То есть народ всегда тянулся к зрелищам. И одновременно никогда не забывал о хлебе насущном… Но театр – это же, блин, не столовая и не ресторан. В нем неторопливо не наешься «от пуза» из-за… короткого антракта.

Поэтому здесь кормят исключительно «театрально»… Никаких горячих блюд внушительных размеров. Только бутерброды, пирожки, пирожные, конфеты, фрукты, мороженое, соки, шампанское, вина. И, само собой, напитки более высокой крепости.

Так исторически сложилось, театр без буфета – все равно, что паспорт без печати. И в нем издавна фанатов высокого искусства без зазрения совести обдирают как липку… Цены минимум в два раза выше магазинных.

А буфет Большого из-за престижности театра всегда был, есть и будет самым дорогим в Москве… Короче. Долгой предысторией хотел предупредить вас, родственники, данное культурное мероприятие обойдется вам в весьма крупную сумму.

– Мне-то, какое дело?! – воскликнула Тамара Ивановна. – Владимир Александрович пригласил – Владимир Александрович платит!

– Логично, – ответил двоюродный. И угрюмо добавил: – Ну давай, брательник, листай дальше твой блокнотик!

– В нем, естественно, нет конкретных цен в буфете Большого на начало XX века. Откуда им взяться?! Зато есть другие – магазинные… Французское шампанское стоило тогда 5 руб. 65 коп. Наше родное Абрау-Дюрсо (полусухое, сухое, самое сухое) – 2 руб. 35 коп.

О конфетах шоколадных я уже выше говорил. Напоминаю забывчивым родственникам: 1 килограмм стоил 3 рубля… А о пирожных, сладкоежка Тома, к твоей печали абсолютно ничего в блокноте не говорится.

– И очень даже хорошо, – облегченно вздохнул Владимир Александрович. – Обойдется без них… Чем меньше сладкого, тем больше здоровья! Да и подешевле будет.

– Ну уж нет!.. Гулять, так гулять! – восстала Тамара Ивановна. – Тем более пирожные такие разные бывают. То с ягодками. То с цукатами. То с орешками… Ладно. Обойдусь без вас. Сама прикину все цены. Пусть и очень приблизительно. Не суть!

– Давай-давай!.. Успеха! – подбодрил супругу двоюродный. И пододвинул к ней резервную салфетку и карандаш.

– Т-а-а-а-к… Значит, буфет Большого – самый дорогой среди прочих театров в Москве. В них дерут в два раза больше, чем в магазинах… Отлично. В нашем случае сделаем трехкратную наценку!

Пить французское шампанское не будем! Не из экономии. А исключительно из патриотических соображение. Итого: 2 руб. 35 коп. х 3 = 7 рублей 5 копеек… Правильно? Вроде бы все сходится.

Переходим к шоколадным конфетам… 1 килограмм, по твоим данным Димитрий, стоил 3 рубля. А мы их закажем в буфете 5 штук. Это примерно 100 грамм. Следовательно, божеская цена им 30 копеек… Производим арифметическое действие: 30 коп. х 3 = 90 копеек.

Решим вопрос с пирожными следующим образом!.. Цена их нам неизвестна. И что с того? По логике вещей, одно может стоить примерно столько, сколько 100 грамм шоколадных конфет – 30 копеек. А нам надо 3 пирожных. Итого: 30 коп. х 3 = 90 копеек.

Вот и все дела, не первой свежести родственники! – победно оглядела нас с двоюродным Тамара Ивановна. – Русская женщина в любом возрасте, как видите, на все готова!.. Тебе, Дима, отдельно спасибо за предоставленную ценную информацию.  

Тебе, Вова, – за резервную салфетку… На ней-то сейчас я и закончу финансовый отчет о нашем с тобой, как теперь модно говорить, виртуальном путешествии по маршруту Богородское – Большой театр с буфетом – Богородское.

– Димон!.. Видишь, какая у меня супруга! – зашлепал от восхищения руками Владимир Александрович. – Бездонный кладезь логики и арифметических талантов!

– А какая она, Вован, истинная патриотка России?! – не смог промолчать и я. – Отказалась ведь от забугорного шампанского. И перешла на наше!.. Русское!..  Родное!..

– Не надо аплодисментов и высоких слов, дорогие товарищи! Я женщина скромная, но обязательная… И считаю святой обязанностью довести расчеты до конца, – гордо заявила Тамара Ивановна. 

Она покачала головой. Глубоко вздохнула. Шумно выдохнула. Уверенной рукой взяла карандаш… И на резервной салфетке в хорошем темпе стали появляться строчки цифр, слов, знаков препинания.

30 рублей х 2 (билеты в ложу) = 60 рублей + 1 рубль 50 копеек (извозчик туда-сюда) = 61 рубль 50 копеек + 7 рублей 5 копеек (бутылка шампанского) = 68 рублей 55 копеек + 90 копеек (5 шоколадных конфет) = 69 рублей 45 копеек + 90 копеек (3 пирожных) = 70 рублей 35 копеек… Все, слава Богу! Ура-а-а!!!

– Да-а-а… Культурно расслабились вы, родственники, на очень приличную по тем временам сумму, – констатировал я. – Она, правда, поменьше, чем месячная зарплата врача… Зато больше стоимости ломовой рабочей лошади или парадного офицерского мундира.

– И что с того? – резонно вопросила Тамара Ивановна. – Имели мы право хотя бы раз после свадьбы, как ты выразился, «культурно расслабиться»… К тому же от моих родителей мужу досталось приданое аж в тысячу семьсот рублей.

– Что было, то было, – согласился Владимир Александрович. – А сейчас предлагаю, Димон, опрокинуть по последней рюмахе водки на нашем скромном обеде за мою несравненную супругу!

– Это просто святое дело!.. Тома, мы пьем с Вованом за твое здоровье! Долголетие! Оптимизм, несмотря ни на что!

Выпили мы, значит, по последней. Закусили, чем Бог послал. Задумались, как положено, о бренности земного существования… Двоюродный уставился с нескрываемой печалью на пустые рюмки. И огласил вполне естественный в подобной ситуации вопрос:

– Не обрисуешь ли мне, брательник, для душевного успокоения ситуацию на винно-водочном фронте Москвы в начале прошлого века?.. Будь любезен. Если сможешь, конечно… Думаю, что да. Раз, оказалось, уже в курсе, сколько стоило тогда даже шампанское.

– Данную тему, Владимир Александрович, не мог обойти стороной. Как, понятно, любой нормальный русский человек мужского пола… Докладываю оперативную обстановку. Самый популярным напитком в народе, само собой, была водка.

Государство железно сохраняло монополию на ее производство… Продавалась она исключительно в специальных винных магазинах. И на входе в обязательном порядке красовался государственный герб: двуглавый орел.

Всегда имелась в наличии водка двух сортов… «Красноголовка» (красная крышка), известная в народных массах под прозвищем «казенная». Цена бутылки (0,61 литра) 40 копеек. И «Белоголовка» (белая крышка) двойной очистки – 60 копеек.

Продавались также внушительных размеров стеклянные емкости от четверти (1/4 ведра) в плетенных корзинках – по-нашему 3 литра… Особой популярностью, оно и ежу ясно, пользовались маленькие бутылочки (0,061 литра), ласково прозванные «мерзавчик». Потому что стоили-то они всего-навсего… 6 копеек.

Вино дорогих и престижных вин доходило до 5–9 рублей за бутылку (емкость 0,75 литра)… Цены на коньяки отечественные и зарубежные стартовали от 3 и финишировали аж на 100.

Разливное пиво дешевых сортов «Светлое», «Венское», «Староградское», «Мюнхенское» шло от 6 до 10 копеек за 1 литр… Бутылочное пиво из-за стоимости стекла, естественно, дороже – 20 копеек.

Такая тогда, Владимир Александрович, в общих чертах наблюдалась винно-водочная обстановка… Имей, однако, в виду: указаны магазинные цены. Если бы мы с тобой отправились в какой-нибудь кабак, то содрали бы с нас побольше.

– Вот и отчаливайте туда прямо сейчас… Вдвоем. Без меня, – неожиданно предложила Тамара Ивановна. – А то я сегодня уже прилично устала от твоих, Димитрий, творческих фантазий.

Успел перевоплотить нас в Ольгу Николаевну и Якова Николаевича. Повенчал в храме. Устроил «разухабистую свадьбу» в Богородском… Прилично напоил жениха. И представил его на следующее утро в непотребном виде.

Украсил меня драгоценностями. Зато одел, как клоуна, в халат и чепец. И заставил от души опохмелять суженного… Потом отправил нас на пролетках в Большой на оперу. В антракте поил шампанским. Кормил пирожными и конфетами в театральном буфете.

В результате я настолько вошла в образ! Что минуту назад на полном серьезе закончила подсчет семейных расходов на культурное мероприятие!.. Это надо же!!!

– Вот, Томочка, что значит сила слова! – от всей души возрадовался двоюродный, – Видишь, какой славный путь преодолел мой младший брат!.. От редкого раздолбая в детстве до современного классика всех времен и народов – не меньше!

Не хочешь с нами идти в кабак?! Не надо!.. Все потому, Димон, она не Мещанинова в девичестве. Следовательно, не такая упертая… Так куда же мы прямо сей момент с тобой отбываем?

– Можем, Вован, в какую-нибудь известную ресторацию в центре? Обед без выпивона нам обойдется в 1,5–2 рубля с носа. Или в приличный трактир за 30–50 копеек… Выбирай. Ты все-таки старший!

– Обойдемся, пожалуй, без ресторана. Поскольку в нас вроде бы не голубая кровь. А обыкновенная – крестьянская. К тому же нищие пенсионеры… Посему в русский трактир! Ближе к народу!! Вперед!!!

– Считай, двоюродный, мы уже там… Заходим. Из кухни доносятся чудесно аппетитные и вкусные запахи… Всюду мелькают расторопные и опрятные половые.

Вон, видишь, дверь… За ней специальная комната для особых любителей чаевничать. Можешь попробовать отменный чай «с алимоном» и «с полотенцем». Его ты набросишь на шею. И приступишь к чаепитию.

Не торопясь, чинно-благородно отопьешь несколько чайничков… А полотенцем регулярно будешь протирать запотевшую шею и физиономию.

– Нет. В следующий раз… Мы же пришли сегодня отобедать.

– Ладно, двоюродный. Тебе виднее… Подходим к столу под накрахмаленной изумительно белой скатертью… Столовые приборы сверкают чистотой.

Садимся. Не успеваем выкрикнуть традиционное: «Человек!», уже рядом половой в белоснежной рубахе из голландского полотна. В идеально отглаженных штанах и до ослепительного блеска начищенных ботинках.

«Чего, господа хорошие, желаете откушать?» – ласково спрашивает он… Улыбается до ушей. И выкладывает на стол высокую стопку карточек с меню.

Тут мы полового, пожалуй, на время отпустим. Дабы, не торопясь, разобраться в великом разнообразии русской кухни… Кстати, Вован. В блокнотик выписал лишь самую малость.

Постарайся, если сможешь, запомнить. Чтобы сделать удовлетворяющий твои вкусы заказ… Закуски – соленые грибы, квашеная капуста, помидоры, огурцы в любом виде, моченые яблоки.

Добавим к ним винегрет, сыр, ветчину, телячий язык, холодная белуга, семга или осетрина с хреном, балык. Ну и, конечно, холодец (он же студень)… Изучим, двоюродный,  первые блюда.

Супы холодные на основе кваса – окрошка, тюри, ботвинья с белорыбицей и сухим тертым балыком… Суп из раков с расстегаем. Щи. Русский борщ. Уха бурлацкая, двойная, тройная, сборная, рыбацкая.

Калорийные солянки разные. Рассольник московский с почками, куриными и гусиными потрохами, с рыбой и крупой, кореньями и грибами, кукурузой, с фрикадельками, с бараньей грудинкой.

– Ой, прямо слюнки текут, – всхлипнула Тамара Ивановна… И жалобно спросила: – Можно, мальчики, к вам присоединюсь?.. Третьей буду?!

– Категорическое нет! – рявкнул Владимир Александрович… И для солидности перечислил убедительные причины отказа. – Первое… Ты сама отказалась с нами ехать в трактир!

Второе… Без баб в подобных заведениях, общеизвестно, не так накладно! Главное – спокойно!.. Никакого шума-гама. Трескотни, неизвестно о чем. Действующих на нервы любопытствующих взглядов на окрестных мужиков.

Третье… Ты меня уже выставила на семьдесят с лишним рублей в Большом театре при царе-батюшке!.. Четвертое… Как только что выяснилось, чуть было не угробила в студеном пруду в советские времена!

– Тома, – на всякий случай встрял я. – Скорее всего, принял бы другое, более гуманное решение… Но у нас, Мещаниновых, очень строго. Старший сказал, как отрезал! Ничего уж тут не поделаешь!

– Ну и ладно!.. Обойдемся, – приободрилась Тамара Ивановна. – Вы решили отобедать в трактире виртуально. Я – тоже. Сама по себе… Короче. Хотелось бы узнать, Димитрий, что предлагают на второе?!

– Хоть завались, ей Богу!.. Блины и пельмени с чем угодно. Жареный поросенок. Отварные раки. Рябчик в сметане. Рагу из потрохов. Рубцы отварные. Телятина «Орлов». Пожарские котлеты.

Рулет из свинины по-русски. Птица по-столичному. Говядина по-строгановски… Каша в тыкве, гороховая, гречневая с грибами. Гурьевская каша с фруктами… И так далее, и тому подобное.

Хлеб любой. Плюс уйма пирогов – ватрушки, куличи, шаньги, калитки, курники, кулебяки (одна аж с двенадцатью начинками), расстегаи… Чтобы промочить горло – сбитень, медки, разные квасы, морсы, компоты.

– Димон!.. Покрепче напитки в наличии имеются? – на всякий случай поинтересовался двоюродный.

– Естественно! Думаю, хватит целый батальон царской армии как минимум споить до непотребного состояния… Разные шампанские, вина, коньяки. Цены на них, сам понимаешь, космические.

Мы, блин, пенсионеры малоимущие… Поэтому предлагаю из экономических соображений учитывать – в трактире рюмка водки стоит 10 копеек. Столько, кстати, и кружка пива.

Кроме того, чтобы каждому втиснуться в обеденные 50 копеек нужно заказать все в ограниченном количестве – одна закуска, одно первое, одно второе, один, к примеру, компот... То есть особо шиковать никак нельзя.

Больше того… Половому положено давать чаевые. У него нет никакой зарплаты. Если клиенты с перепою или по другой причине дают ему слишком большие деньги, он обязан делиться с хозяином. Иначе пинком под зад на улицу.

Учитывая вышеуказанные обстоятельства, двоюродный, прошу все обдумать. Взвесить. И сделать заказ…

– Кроме многого другого, я бы обязательно отведала горячих отварных раков с холодным пивком! – неожиданно громогласно размечталась Тамара Ивановна.

– Ты вне игры!.. Не отвлекай меня! И мечтай молча! – осадил супругу Владимир Александрович… Он надолго задумался. И в конце-то концов заговорил: – Т-а-а-к… Закажу-ка на закуску несколько кусочков холодной осетрины с хреном.

На первое – рассольник московский с кореньями и грибами… На второе, пожалуй, попробую-ка телятину «Орлов»… Плюс компот. И три рюмашки водки… Брательник, тебе слово!

– Холодец с горчицей… Уха бурлацкая… Пожарские котлеты… Квас. Столько же из солидарности со старшим рюмок национального русского крепкого напитка… Негусто получается. Но ты прикинь, Вован, для начала в подобном экономном варианте!

– Секундное дело!.. Мне, как жене, салфетка с карандашом для подсчета не нужны. Арифметические действия оперативно проведу в пенсионной голове… Вроде бы еще остался, блин, порох в пороховницах!

Значит, так… На провиант с каждого по полтиннику. Плюс 30 копеек за водку. Думаю, надо прибавить еще по две рюмки для упрощения расчета… То есть ровно по одному рублю с носа. Плюс 50 копеек с двоих на чаевые… Итого: всего 2 руб. 50 коп!

– Логично мыслишь, двоюродный!.. Все-таки мы ведь в трактире с тобой в первый и последний раз… Следовательно. Не будем особо экономить. Давай попробуем хотя бы понемногу прочие заманчивые блюда, пироги, напитки.

Я, к примеру, толком не представляю, что такое шаньги, калитки, курники, сбитень, медки. Хотелось бы отведать и знаменитую по литературе гурьевскую кашу с фруктами… Что думаешь, Вован?!

– На сто процентов согласен! Считай, зря проживем жизнь, если хотя бы один-единственный раз не попробуем кулебяку аж с двенадцатью(!) начинками… Кое-что другое тоже никак нельзя обделить вниманием!

Предлагаю, Димон, заказать по полпорции на каждого жареного поросенка, говядины по-строгановски, рулет из свинины по-русски, рябчика в сметане. И, само собой, по пару блинов с черной и красной икрой… Половой наш половинчатый заказ примет?!

– Куда он денется?!. Я ему строго так скажу: «Человек! Будь человеком!.. Принесешь что надо, чаевые удвоим!»

– Тогда однозначно обслужит по высшему разряду… Прибавим на то на се еще полтора рублика… Значит, замечательный обильный братский обед обойдется нам ровно в 4 рубля. Копейка в копейку…

– Двоюродные чревоугодники-алкаши!.. Могу достоверно описать, что вас ждет дальше, – прервала мирную беседу Тамара Ивановна. – Отяжелевшие донельзя. Перебравшие водки и прочих напитков. На ватных ногах вы с великим трудом оторветесь от стола.

Благодарный за щедрые чаевые половой со товарищами доволокут вас до выхода из трактира. И прислонят к стене у двери… В карманах ни копья. Поскольку все вчистую проели-пропили.

Значит, извозчик отменяется. Что делать?.. Делать нечего. Хочешь-не хочешь, придется тащиться пешком до родных пенатов. А до них из центра, сами знаете, не близко. Минимум часа три ходу.

Причем в очень хорошем темпе. И, заметьте, абсолютно трезвыми… Чтобы поодиночке позорно не рухнуть на землю, сцепитесь вы в родственную связку. И по чуть-чуть, шажок за шажком в сторону заветного дома.

За три часа (если по дороге вообще не загнетесь) доплететесь в лучшем случае до трех вокзалов. И все… Обрушитесь на первую попавшуюся деревянную лавку в полном изнеможении и прескверном настроении.

Посему наверняка начнете сквернословить. Для начала скорее всего, обматерите московские власти. Потом – петербургские… Не исключено, царя-батюшку и всю его челядь пошлете в соответствующее место.

Тут-то вам, двоюродные, и придет, сами знаете что… В мгновение ока подскочат внушительных габаритов полицейские. И на своих жилистых ручищах транспортируют врагов царской власти в ближайший вокзальный участок.

В нем допросят с пристрастием. Догадаетесь во всем повиниться, слава Богу… Но вы ведь, братья упертые, наверняка продолжите склочничать. Материться без всякой меры. И не выказывать должного уважение к властям предержащим.

Значит, печальный финал неподалеку. В тот же день на ближайшем поезде оправят вас в Сибирь. На вечное поселение в острог… Таким печальным образом закончится братская гульба в трактире!

– Ой-й-й-ой! Ай-й-й-ай!.. Что выдумывает заслуженный работник культуры?! – от души возмутился я. – Тамара Ивановна! Не надо грязи!.. Подобной позорной истории с твоим законным супругом и его двоюродным братом не могло произойти! Ни-ког-да!

Почему?! Объясняю чинно и благородно… Во-первых. Имели ли мы законное право на радостях переесть-перепить в трактире?! Почему бы и нет. Не хуже других… Могли ли мы, как ты выразилась, все «вчистую» проесть-пропить?! Нет.

Поскольку в Мещаниновых даже в экстремальных ситуациях остается минимальная доза разума и хотя бы капля инстинкта самосохранения… Если они, предположим, куда-то все же сгинули, все равно в наших карманах по случаю точно завалялась бы копейка-другая.

Во-вторых. Да, на пролетку нам бы не хватило. И что?!. Хочу напомнить тебе, Тамара Ивановна, – в те годы по Москве уже шустро бегал трамвай. И мы с двоюродным не стали бы топтать свои пенсионные ноги пешим ходом.

Взгромоздились бы в вагон. Уселись на деревянное сиденье. И с песнями, с шутками-прибаутками загромыхали в сторону дома… Меня довезли без пересадки до родных Сокольников всего-то за пятак. С двоюродного содрали чуть больше – 7 копеек. За что?!

За пересадку на круге у парка. Дождались другого трамвая. Затолкал бы я брательника в вагон. И со скрежетом помчался он вдоль леса, через мост над Яузой в его Богородское… Подобным хэппи-эндом могла закончиться наша душевная пьянка-гулянка в трактире!

– А не пора ли нам, дорогие родственники, завязать с фантазиями?!. И вернуться наконец-то к родословной! – решительно предложил Владимир Александрович.

– Давно пора! – синхронно ответили мы с Тамарой Ивановной. И она принялась убирать пустые тарелки с обеденного стола…

– Так вот, – продолжал Владимир Александрович, – В который уж раз сегодня повторяю, в Богородском Яков Николаевич и Ольга Николаевна поженились в 1902-м… В том же году чуть раньше, скорее всего, он повез невесту в Павловский Посад.

Там местный художник, возможно, его знаковый А. Звонилкин сделал их большие очень симпатичные портреты карандашом. Размером 54 х 37 и 54 х 43… Дед получился почему-то чуть шире.  

Молодожены не стали тянуть с продолжением русского рода. И принялись за это святое дело с удивительной пунктуальностью – раз в три года… Любовь (1903), мой отец Александр (1906), твой Сергей (1909).

Первые двое родились в Павловском Посаде… Точнее, в их родной деревне Корнево (выписки из метрической книги имеются), где у них оставался просторный дом. Его использовали, судя по всему, как дачу в летнее и любое другое время по необходимости.

Твой же батяня родился в Москве. Потому что тогда наш дед уже закончил строительство своего большого двухэтажного дома в Богородском. А до этого они снимали квартиру в центре… Ты, кстати, тогдашними ценами за съем не интересовался?

– Само собой, двоюродный! Ведь мы, Мещаниновы, не только упертые до предела. Но и любопытные до максимума… Подожди минуточку. Сейчас найду нужные цифири в заветном блокнотике.

Никуда от нас, блин, не скроешься! Вот они, родные! Оглашаю!.. Обычная весьма скромная съемная квартира стоила примерно 15 рублей в месяц. Более комфортабельная для среднего класса – 30–70.

В центре многокомнатные могли снимать высокопоставленные служащие, чиновники, офицеры за 50–100 рублей в месяц… А называемые в народе «барские» с ремонтом по последнему слову техники обходились от 120 до 150.

– Ну вот, – сделал вывод двоюродный. – Теперь можно ориентироваться, сколько платил дед… Немало. Удалось выяснить, что они жили на Таганке в доме Баскаковых. Валовая улица, дом 10. В их съемной квартире была и отдельная комната для прислуги.

То есть прижился Яков Николаевич в Москве быстро и успешно… Произвел на свет Божий трех детей… Снимал дорогие апартаменты в центре… Имел свой загородный дом в Корнево. И построил двухэтажный в Богородском.

Следовательно, зарабатывал дед очень даже прилично… Кстати, Димон! С чистой совестью ты можешь вписать в свой список почетных званий еще одно – Потомственный ЕВБ!

– Вован!.. Что значат, хотелось бы расшифровать, эти буковки?!

– Его Высокоблагородие в сокращенном варианте! Так в письмах обращались к деду – ЕВБ Якову Николаевичу Мещанинову… До 1917-го, выяснилось, подобный титул носили в армии от капитана до полковника, чиновники от 6 до 8-го класса и, соответственно, их жены.

– Не кажется ли тебе, Владимир Александрович, несколько подозрительной его столь шустрая карьера?!. Крестьянский сын все-таки. А не какой-нибудь там высокопоставленный отпрыск голубых кровей!

– Думаю, деду просто повезло. И он, судя по всему, оказался отличным работником… К тому же, Дмитрий Сергеевич, в те времена Россия резко рванула вперед в промышленном развитии.

Немало оборотистых мужиков из простых крестьянских семей, как подтверждает история, стали крупнейшими промышленниками страны… Наш дед до столь высокого уровня не добрался. Но и на то, что достиг, грех жаловаться. Правда?!

– Однозначно! Какие могут быт сомнения!.. Ты мне лучше вот что объясни, двоюродный!  Где и за что он получал столь приличные деньги?

– Я же в прошлый раз рассказывал тебе о том, как в маленькой деревеньке Корнево (вошедшей позже в Павловский Посад) усилиями Щукиных и Абрамовых постепенно организовалось одно из крупнейших предприятий шерстяной промышленности в России.

Называлось оно тогда «Товарищество И.П. Абрамова с сыновьями». На него-то наш дед и работал… В каком качестве? Не знаю… Получал ли он стабильную ежемесячную зарплату или проценты от заключенных договоров? Тоже.

Во всяком случае, Яков Николаевич довольно редко бывал дома. А постоянно разъезжал по всей России-матушке… И на ярмарках, выставках, торгах договаривался о продаже продукции Товарищества.

Достоверно известно – он побывал в Ашхабаде, Коканде, Бухаре, Самарканде, Ташкенте, Андижане, Сухуми, Новом Афоне, Сочи, Пензе, Сызрани, Самаре, Казани, Нижнем Новгороде, Петербурге.

Достоверно, потому что сохранились открытки, которые он посылал оттуда своей супруге… Наверняка деда заносило и в другие места. Но документальных подтверждений у меня нет.

Возьми, Димитрий, несколько. Посмотри. Выбери. Опубликуй хоть что-нибудь… Пустячок вроде бы. Хочешь, не хочешь, все они, так или иначе, относятся к нашей и не только нашей истории.

ВСЕМIРНЫЙ ПОЧТОВЫЙ СОЮЗЪ. РОССIЯ.

UNION POSTALE UNIVERSELLE RUSSIE.

ПОЧТОВАЯ КАРТОЧКА.

Бухара 21/XI 12 г.

Дор. Олечька!

Уведомляю что я здоровъ. Сегодня въ 5 час. утра прiъхал изъ Самарканда въ Бухару. Наверное здесь получу твое письмо чрезъ Кокандъ.

Здесь дождь и грязь. Очень надоiъло. Да и скучаю.

Цiълуй детишекъ, поклонъ всiъмъ.

Цiълую и желаю всего лучшего твой Яков

ЕВБ

Ольгiъ Николаевнiъ

Мiъщаниновой

Москва

Сел. Богородское

Бол. Богородская №–82

– Володя, давай-ка вернемся к происхождению нашей фамилии. Хотя ты и написал в письме, «думаю, не удастся». И «приходится только домысливать»… Вот, брательник, и займись этим делом прямо сейчас.

Все-таки ты технарь. Светлая голова. Хотя, конечно, весьма мягко выражаясь, почтенного возраста… Моя аж на одиннадцать лет моложе будет. Но гуманитарная. К тому же ранено-контужено-трепанированная. Полная, словом, безнадега.

– Понимаешь, Димон, в чем дело… Тетя Люба, старшая родная сестра наших отцов и отъявленная хохотунья, почему-то регулярно на семейных сборах (в шутку или всерьез) любила утверждать:

«Не какие мы, дорогие родственники, не Мещаниновы!.. Кто? Точно не знаю… Фамилия у нас на самом деле то ли птичья: Гусев, Гуськов, Гусаков или что-то в этом роде. То ли рыбья: Карпов, Щукин, Сомов и так далее.

К тому же ее старший сын Сашка (Шурик, Шуренок) почему-то часто называл меня Абрамом… С детства мне это запало в голову. Вот я и решил на пенсии от нечего делать разобраться с фамильным вопросом.

Угробил уйму времени… Просмотрел горы документов и справочников… Интернет перелопатил вдоль и поперек… Нервов потратил немерено… Здоровье подорвал почти до основания…

– И что с того, Вован?! – нагло прервал я двоюродного… И огласил вопрос века: –  Кто мы, в конце-то концов?!

– Не перебивай, Димон, старших! Излагаю ход затянувшихся и, к сожалению, бесполезных расследований… Для начала выяснилось – к Гусевым, Гуськовым, Гусаковым мы, слава Богу, не имеем абсолютно никакого отношения.

Осталось два вполне возможных варианта – Щукины и Абрамовы. Почему?!.. Да потому, что наш прадед Николай Иванович работал на мануфактуре, созданной гражданами именно с такой фамилией.

Кроме того, у обоих имелись сыновья… Больше того. И у Щукина, и у Абрамова нашлись отпрыски с аналогичным именем и отчеством – Николай Иванович! И по возрасту они были примерно одинаковыми. Не сошелся лишь… год рождения!

– И, слава Богу, ничего не сошлось!.. Не хотел бы я быть, Владимир Александрович, ни Гусевым, ни Гуськовым, ни Гусаковым… Ни даже Щукиным! Хотя среди них нашлись весьма уважаемые люди.

А уж Абрамовым – вообще, избави Господи! На кой черт нам с тобой какой-то жидовский подтекст?!. Что не говори, двоюродный, МЕЩАНИНОВ – это по-русски! Звучит очень даже достойно и гордо!

– Согласен, брательник. Только наша фамилия оказалась на удивление упертой… Ну кто другой, скажи, всерьез воспримет слухи тети Любы и ее сына? И несколько лет угробит на поиски истины?

– Как бы там ни было, ты, Владимир Александрович, прямо-таки героическая личность!.. А упертость – наша славная, хотя, честно заметим, не лучшая семейная традиция… Ничего не поделаешь – зов буйных предков! Делать нечего.

Кстати говоря. Фамильный вопрос меня тоже всю жизнь так или иначе интересовал… Почему?! Да потому, что ни в родном Остроумовском тупике, ни в Сокольниках в целом. Ни в школе, ни в институте. Ни на Краснознаменном черноморском флоте.

Ни на Эвересте. Ни в Афганистане. Ни в кругосветном плавании. Ни в спортивных секция, ни на работе. Ни в больницах-госпиталях. И т. д., и т. п… Ни разу судьба не сводила с гомо сапиенс мужской или женской особи с аналогичной фамилией.

Закрадывалась, естественно, крамольная мысль – не одни ли мы на белом свете? Слава Богу, оказалось, что нет… Стряслось данное открытие где-то после окончания ликбеза и до поступления в «Неделю». То есть с 1975 года до 1980-го.

Тогда я трудился сначала в АПН, потом в ТАСС и снова в АПН… Как-то беру такси, чтобы не опоздать на работу. Едем. Глазею по сторонам. Смотрю на всякий случай на часы. Взгляд случайно падает на бардачок. На нем табличка с крупным шрифтом – МЕЩАНИНОВ.

Мать честная! Глазам своим не верю… Несколько раз перечитал – все сходится… На радостях хватаю водилу за плечо. И ору истошным голосом: «Я – тоже Мещанинов!!!»

Тот по тормозам. Да так истерично, что чуть было в багажник не въехало еще одно такси… Поворачивается. Смотрит очумелыми глазами. И шепчет: «Да ты чего… Такого не может быть».

Таксист, оказалось, тоже ни одного одушевленного Мещанинова, кроме ближайших родственников, никогда не видел… Он подрулил к тротуару. И начали мы с ним долго искать родственные связи.

Не нашли, к великому сожалению. Хотя все равно от души возрадовались – не одни мы, оказалось, на белом свете… Он категорически отказался брать деньги за проезд… На работу я, конечно, круто опоздал. И черт с ней. Главное – столь неожиданная встреча.

Ничего подобного с тех пор не случалось. А жаль… Где вы, хотелось бы громогласно спросить, Мещаниновы?! Куда скрылись-попрятались?!  

Как-то со слабой надеждой дома полистал «Советский энциклопедический словарь» («Советская энциклопедия, Москва, 1980)… И на душе как-то потеплело… Все же наш однофамилец (правда, один-единственный) в нем упоминается:

«Мещанинов Ив. Ив. (1883–1967), сов. языковед, археолог, акад. АН СССР (1932), Герой Соц. Труда (1945). Специалист по мертвым яз. Кавказа и М. Азии; иссл. проблемы общего языкознания. Гос. пр. СССР (1943, 1946)».

– Да-а-а, Дмитрий Сергеевич… Явно не дотягиваешь ты до Ивана Ивановича. – вздохнул Владимир Александрович. – Ни Герой. Ни академик. Ни заслужил Госпремий. Ни специалист по мертвым языкам… Хотя, конечно, нецензурщиной владеешь в совершенстве.

– Русский мат к твоему сведению, двоюродный, живее всех живых… Фамилию нашу, следовательно, нисколько не опозорил. А однозначно прославил ее не только по всей России. Но и земному шару во всепланетарном масштабе.

Ну вот… После энциклопедического словаря снова наступила тишина на несколько десятилетий. Нигде, хоть тресни, нет Мещаниновых! Как будто поголовно замаскировались для конспирации.

Они нежданно-негаданно объявились лишь в понедельник 28 декабря 2016 года… По твоему, между прочим, наущению Владимир Александрович!

– Я-то тут при чем? – возмутился-вопросил двоюродный.

– А кто, спрашивается, на прошлой свиданке мне окончательно запудрил мозги насчет нашего прадеда?!. Мол, Николай Иванович – один из создателей всемирно известных павловопосадских платков.

Младшенький поверил, как положено, старшенькому… Растрезвонил эпохальную новость всем знакомым женского пола. И они, понятно, в ультимативной форме потребовали вручить им всем поголовно бесценный семейный подарок.

Я, добрейший души человек, по простоте душевной впал в кромешные траты. И рухнул на самое дно финансовой задницы… Позже, блин, выяснилось, что был жестоко обманут. Если не на сто процентов. То как минимум на пятьдесят.

– Помню-помню, – поддержала меня Тамара Ивановна. – Димка! Ты же тогда пообещал подать на моего законного супруга в Гаагский суд! И я тебя сердечно поддержала… Так в чем дело?!

– Тома, начал узнавать, какие документы нужно собрать для моральной сатисфакции и финансовой компенсации… Но совесть замучила. Вовка, думаю, на нервной почве загнется раньше положенного срока.

– Ой не надо, Димон, на меня напраслину возводить, – возмутился двоюродный. – Сам все не совсем правильно понял. А я виноват… Кстати. «Павловопосадский Камвольщик» и «Павловопосадская платочная мануфактура» находятся неподалеку друг от друга.

Чуть ли не на соседних улицах в Павловском Посаде – Корневская, дом 1, и Каляева, дом 5… Ладно, забудем. Так какие же Мещаниновы нежданно-негаданно объявились в тот день?

– Наша задача с Леной Поповой – дойти до «Гостиного двора» на Ильинке. И выбрать-купить пять павловопосадских платков для женской половины нашей стародавней компашки из «Недели»… В десять утра встретились у метро «Площадь Революции».

Погода дрянь. Пасмурно. Прохладно. То ли дождь. То ли снег. То ли все вперемежку… Между домами поднялись-добрели до Никольской улицы. Она теперь выглядит по-иному. Движение закрыли. Застелили плиткой. Заставили лавочками.

Привели в порядок фасады окрестных зданий. Поставили новые фонарные столбы. Всю завесили гирляндами каких-то стекляшек… Интуристов, несмотря на непогоду, тьма. Каждый лепечет по-своему. И фотографирует все подряд.

Прежде всего слегка подмокших огромного роста Деда Мороза и миниатюрную Снегурочку… Каждый желает запечатлеть себя рядом с Лениным в скромном пиджачке. И со Сталиным в парадном кителе, увешанным сверху донизу бутафорскими орденами-медалями.

Сворачиваем в Ветошный переулок, что тянется вдоль всего ГУМа. Идем по левой стороне. Болтаем с Еленой Игоревной о том, о сем… Вдруг внутренний голос истошно заорал: «Стой, старый козел!.. Смотри на стену!»

Мгновенно остановился на всякий случай. Поворачиваю голову, куда приказали. И глазам своим, как когда-то в такси, не верю… Напротив висит внушительных размеров мраморная доска. Из нее на несколько сантиметров торчат металлические буквы:

памятник истории и культуры

ТОРГОВОЕ ПОДВОРЬЕ

МЕЩАНИНОВЫХ *

И.Е. ГАВРИЛОВЫХ * БУБНОВЫХ

«МЕЩАНИНОВО ПОДВОРЬЕ»

кон. XVIII в. 1880-е гг.

АРХИТЕКТОР А.Н. СТРАТИЛАТОВ

охраняется государством

Выходит, нас, Мещаниновых, хоть завались?!. А мы, Вован, никого не обнаружили!.. Не порядок! Точнее, полный провал!

– У меня, Димон, не полный! Я, в отличие от тебя бестолкового, нашел только в Павловском Посаде и его окрестностях немало однофамильцев… Другое дело, вроде бы никто из них к нашим предкам не относится.

– Ничего не поделаешь. Давай вернемся к законному деду Якову Николаевичу… Говоришь, он построил двухэтажный дом в Богородском. Ты в нем долго жил вместе с ним, бабушкой и прочими родственниками. Опиши.

– Димитрий, неужели сам ничего не помнишь?.. Ведь в нем вся наша родня собиралась довольно часто.

– Вообще не представляю, как дом выглядел. Ни снаружи, ни внутри… Единственное, что врезалось в память на всю жизнь, – огромный (во всяком случае, таким он мне тогда казался) игрушечный красный автомобиль.

– Его привез из Германии или Англии муж тети Любы дядя Паша… Вместе с Лихачевым он закупал станки и прочее оборудование для автозавода в Москве. И потом много лет проработал главным технологом ЗИЛа.

Достался нам от него еще и небольшой игрушечный пароходик. У него крутился винт. Из трубы шел пар. Он пыхтел и шустро двигался по воде в тазу… Помнишь, Димон?

– Нет. Зато, Вован, в деталях запомнился автомобиль… Ярко-красный. Без крыши. С лобовым стеклом. Четырехдверный, и все они открывались. Кожаные сиденья. Руль крутился, и им управлялись передние колеса. Самое главное – врубался гудок и фары.

– С иностранными батарейками для него, помню, постоянно возникали проблемы. Где их взять, когда они садились… Взрослые, тем не менее, всегда что-то придумывали.

– Ничего не знаю, Владимир Александрович… Во всякой случае, когда в ваше Богородское приезжали с дружественным визитом родственники из наших Сокольников, все функционировало нормально.

Врубишь, бывало, гудок. Включишь фары и рулишь зигзагами на четвереньках по большой комнате… В ней светло, обидно до слез, как на улице. Позарез, понятно, требовалась темнота.

Что делать?!. Приходилось делать маневр. Вплотную приближаться к огромному широченному обеденному столу со скатертью почти до пола. И в подходящий момент вместе с авто протискиваться под нее.

Там то, что надо. Почти кромешная тьма. Фары светят на всю мощь. Гудок прямо-таки оглушает… Иногда, правда, возникали ДТП при развороте. То колесами наедешь. То коленками наступишь кому-нибудь из родственников на ногу.

Со скандалом вытащат вместе с транспортным средством из-под стола. Отчитают за нарушение общественного порядка… Однако, кажется, обходилось без насилия над малолетним автомобилистом.

Вроде бы ни разу по заднице не врезали. Ни подзатыльника не отвесили. Даже в угол не поставили… Из чего можно сделать вывод: все Мещаниновы, хотя и упертые до предела, но в душе истинные гуманисты.

– Что верно, то верно, – добродушно согласился двоюродный.

– Малина наступала, когда родственники, поев-попив, принимались петь… Всегда начинала, как сейчас помню, голосистая тетя Клава, твоя матушка. К ней присоединялись  остальные.

Вот тогда уже никто ни на что не обращал внимания. На ногу хоть колесом наехай. Хоть коленкой наступи – всем до фонаря… Потом начинались танцы – это вообще полная малина.

За столом почти никого не оставалось. И под ними, естественно, образовывалось масса свободного пространства… С включенными фарами в одну сторону. Разворот. Обратно. Туда-сюда. Туда-куда. Туда-сюда.

Вот какие мелкие детали, Владимир Александрович, мне запомнились на вечные времена!.. Ничего другого память решила не сохранять. Ей, как говорится, виднее.

– Ладно, брательник. Придется восстановить твой, образно выражаясь, исторический пробел… Значит, так. Дед приобрел сравнительно большой участок земли. Он плавно спускался от Большой Богородской улицы (ныне Краснобогатырская) к реке.

Укрепил обрывистый берег березками и кустами боярышника… Потому что каждую весну Яуза традиционно разливалась. (Чему, кстати, сам был свидетель.) И вода подходила вплотную к нашему деревянному забору.

Он высокий – метра два с половиной. И крепился, как ни странно, к врытым в землю трамвайным рельсам… Массивные двухстворчатые ворота выходили на Краснобогатырскую. Рядом с ними – калитка.

Говорят, у нас был большой и богатый сад. Каких только сортов фруктовых деревьев в нем ни плодоносило… Я их, понятно, не помню. Их начисто спилили на дрова во время войны, пока мы с матушкой находились в эвакуации.

Зато застал два «холодильника». Один находился недалеко от дома. Второй – ближе к забору у Яузы… Это огромные круглые ямы диаметром метров пять, обложенные сверху донизу кирпичом.

Глубиной метра три. С деревянными лесенками внутри… Сверху они были прикрыты бревенчатыми настилами, присыпанными землей. Имелись узкие, плотно закрывающиеся, лазы.

Всю зиму в ямах копили снег. Весной он, естественно, постепенно превращался в лед. И частично дотягивал до следующего года… В «холодильниках», само собой, успешно хранили скоропортящиеся продукты.

Поначалу Яков Николаевич намеревался построить просторный одноэтажный деревянный дом. Он был готов. Или почти готов… Но по неведомым мне причинам сгорел дотла.

Тогда наш упертый дед, вероятно, как вызов всем недругам, решил возвести…  двухэтажный. И закончил его где-то в 1907 году. Он сложен из довольно толстых бревен. И снаружи обит досками, называемых в народе «вагонкой».

Пять окон с красивыми резными наличниками выходили на фасад. Остальные – на стороны и задник... Два парадных входа вели на первый и второй этаж.

Два черных входа выходили на участок… Между ними вдоль первого этажа тянулась просторная застекленная терраса – это примерно четверть длинны всего дома.

На каждом этаже по пять комнат и просторная кухня… После революции, сам знаешь, началось «уплотнение». У деда отобрали к чертовой матери целиком второй и одну комнату на первом.

Что у нас еще было?.. Теплый туалет и ванна с печкой. Изразцовая голландка для обогрева столовой и комнат в холодное время года. Настоящая русская печь с лежанкой на кухне.

Комнаты небольшие – метров 12–14. Столовая большая – примерно 25. Три ее окна выходили на фасад. Четвертое – на сторону… В ней стояло пианино. Застекленный книжный шкаф два-три метра длиной. Приличных размеров резной буфет. И диван.

На потолке красовалась люстра с хрустальными вставками. Снизу по всему диаметру короткими проволочками к ней крепились разноцветные камушки – зеленые, фиолетовые, желтые… Специальной ручкой ее можно было поднимать и опускать до нужной высоты.

Столовую украшали очень изящные венские стулья из гнутого дерева… Их было много. Они стояли вдоль пустых стен. И, естественно, вокруг деревянного раздвигающегося стола.

Именно под ним ты, упертый брательник, очень любил на четвереньках катать красную машину с включенными фарами и гудком… Даже несмотря на некоторые препятствия в виде родственных ног.

Огромный стол. Тяжеленный. На четырех мощных резных ногах. С двумя широкими вставками на случай прихода гостей… Вот, пожалуй, и все, что помню о нашем доме в Богородском.

Его, конечно, очень давно уже нет и в помине. Сейчас на месте участка временная автостоянка. Скоро наверняка там построят нечто многоэтажное… Пока просто чудом, что трогает до слез, сохранились две наших (!) липы у тротуара.

– А как, Володя, наш дедуля и бабушка доживали свой век?

– Яков Николаевич, говорят, не без труда устроился счетоводом (бухгалтером) на «Красный богатырь»… Умер он в июне 1941 года. Совсем незадолго до начала войны.

Ольга Николаевна скончалась через год после ее окончания – летом 1946-го… Они похоронены неподалеку от дома, на Богородском кладбище.

Это один из старейших некрополей в Москве. Существует с середины XVIII века. Его площадь всего около 2 га… В центре стоит каменная часовня в стиле древних новгородских построек.

Многие десятилетия она пребывала в полном запустении. Лишь недавно ее отреставрировали и привели в божеский вид… Как раз рядом с ней находится могила Якова Николаевича и Ольги Николаевны Мещаниновых.

– Владимир Александрович! Не могу не выразить тебе душевную благодарность за проделанную работу!.. Ты ведь фактически откопал родословную четырех, включая нас, поколений.

С одной стороны, как тут ни радоваться?!. С другой – как ни грустить?! Поскольку мы с тобой, если трезво оценивать ситуацию, последние Мещаниновы. На нас заканчивается, блин, наша славная фамилия!

– Печальный факт, двоюродный. Никуда, к сожалению, не денешься... У родного брата деда – Ивана Николаевича имелся сын. Он ни разу даже не был женат. Поэтому детей не наплодил… Тетя Люба родила двух пацанов. Но они стали Гончаровыми.

– И у нас с тобой, Вован, полный прокол – по одной-единственной дочери!..  Опозорились перед русской историей.

– Да-а-а, Димон… Всегда, честно говоря, очень на тебя надеялся. Все-таки младший. Комсомолец. Спортсмен. И так далее.

Кроме того, я женат единожды. Ты официально дважды… Плюс, по слухам, немерено баб от Дальнего Востока до Балтики. Не считая Москвы, Московской области и даже заграницы.

– Владимир Александрович! Не надо преувеличивать потенцию брата… Хотя, чего скрывать, приходилось иногда, исключительно ради укрепления дружбы между народами, устанавливать и международные связи.

– То-то и оно… Следовательно, не исключено, где-то за бугром и по необъятной России десятилетиями неприкаянно бродят целые толпы Мещаниновых от мала до велика. В неустанных поисках отца родного. Деда. Возможно, уже прадеда.

– Ничего, двоюродный, не знаю… Никто не проявился. Не обнаружился. Ни письменного, ни электронного послания не прислал. Не позвонил. Не заявился с родственным визитом… Пока.

На сегодняшний исторический миг гробовая тишина… Что будет завтра, никому не ведомо. На всякий случай, пребываю в полном спокойствии. Поскольку давно уже вообще ничему, хоть посади на электрический стул или царский трон, не удивляюсь…