Лето 1999 года
Михаил Николаевич докурил сигарету в тамбуре. Еле успел бросить чинарик в щель между вагоном и платформой.
Двери со скрипом закрылись. Электричка вздрогнула. Нервно дернулась. И что-то недовольно заурчав, начала набирать скорость.
Он облегченно выдохнул. Потер руки. Приободрился… Давно ему хотелось хоть ненадолго сбежать от работы, от семьи. От бесконечных служебных и домашних проблем. От суматошной, обезумевшей Москвы.
Михаил Николаевич как-то неожиданно устал от жизни. Впал в депрессию. Все ему теперь казалось никчемным и пустым. Каждое утро, просыпаясь, он спрашивал себя: зачем зря вставать, если впереди очередной бессмысленный день?
Самому найти ответ, как ни старался, не удавалось. Единственный выход – поехать и встретиться в холостяцкой квартирке с единственным другом. Тот жил в маленьком городке дальнего Подмосковья.
Хотелось с водкой и хорошей закусью всю ночь напролет поговорить с ним по душам. Потом днем побродить вместе по родным местам. Навестить некоторых еще живых одноклассников. А вечером вернуться в Москву…
Михаил Николаевич зашел в вагон. В послеобеденной электричке были свободные места. Он уселся напротив аккуратного, интеллигентного, средних лет мужчины чрезвычайно печального вида.
На его худощавом лице с большими глазами словно бы отпечатался вечный траур. Он походил на живой монумент всеобщей скорби. И без сомнения мог бы украсить любое кладбище в необъятной России.
Михаил Николаевич с ужасом осознал, что долго не сможет видеть напротив себя сверхпечального человека. Наверняка можно умом тронуться. Спятить. Или впасть в лучшем случае еще в более глубокую депрессию… Этого ему только не хватало.
Он пересел на свободное место рядом с мужчиной чрезвычайно печального вида. На всякий случай немного наклонился, чтобы не лицезреть его даже боковым зрением… И как-то сразу успокоился.
– Господа! Товарищи! Кто мороженое будет?.. Такого вкусного нигде больше не купите! – громогласно агитировала продавщица с картонным коробом.
– Друзья!.. Вашему вниманию предлагаются замечательные книги в красочных обложках. Детективы – для взрослых! Сказки – для детей!.. Дешевле не бывает! – перекрикивал шум колес мужчина с вместительной сумкой в руках.
– Мужики!.. Очень советую опохмелиться! Или просто промочить горло прохладным пивком! – проникновенно верещал небритый старичок с грязным рюкзаком на плече.
– Дорогие мои! Незабвенные!.. Отведайте пирожков с капустой собственного производства! Будете довольны и сыты! – уговаривала пассажиров толстенная старушенция, неторопливо переваливаясь, как утка, по проходу…
За немытыми стеклами мелькали серые массивы домов и мостов. Мрачноватые стены складов и пакгаузов. Коробки гаражей. Остатки автомашин и стертые покрышки.
Отдельно стоящие ржавые холодильники. Горы металлолома. Квадратики огородов, обнесенных чем попало. Помойки по откосам.
Тянулись безликие бетонные заборы, украшенные разноцветными надписями-лозунгами. Некоторые из них были усердно замазаны. Но сквозь свежие известковые заплаты все равно явственно проступали огромные буквы, складывающиеся в слова.
«Смерть ОМОНу и царю Соломону!», «Рыжую гадину – вон из Кремля!», «Банду Ельцина – под суд!», «Ельцина – на рельсы!», – призывали неизвестные настенные авторы-партизаны.
– Туда его, гниду четырехпалую! – согласился с ними живой монумент всеобщей скорби. И воинственно потряс худыми кулачками. – За развал армии, промышленности, науки!.. За уничтожение русского народа!
Михаил Николаевич полностью внутренне поддержал соседа. Даже неожиданно зауважал. И непроизвольно пожал ему руку…
Тамбурные двери со скрипом съезжались и снова разъезжались. Выбрасывали в вагон все новых и новых коробейников конца ХХ века. Еще не вышел один, уже голосил во всю глотку его коллега-конкурент.
Пассажиры-новички, типа Михаила Николаевича, реагировали на происходящее с живым интересом. Ветераны – по-разному. Одни – с нескрываемым отвращением. Вторые – с мрачным юмором. Третьи демонстративно отворачивались и смотрели в окна.
Некоторые доставали газеты, журналы, книги и пытались углубиться в чтиво. Молодежь нацепляла наушники и врубала музыку, спасаясь от голосистых торговцев.
Не тут-то было… Оглушительные голоса транспортных коробейников снова и снова выдергивали на бытовую поверхность читающих. Глушили слова и мелодии в ушах слушающих.
– Дорогие подруги!.. Предлагаю уникальные зарубежные колготки! Товар прямо от поставщика! У них столько достоинств, что и перечислять не буду!.. Некогда, – голосила женщина на толстенных ногах.
– Уважаемые пассажиры!.. Вашему вниманию предлагаются лучшие сорта чая и шоколада по цене ниже розничной!.. Не упускайте свой шанс! – театрально рекламировал товар мужчина с усами, похожий на какого-то актера.
– Отечественные противогрибковые носки! Фирменные внесезонные стельки от потливости ног!.. Им нет и не может быть аналогов в мире! – беззастенчиво, но с душой врал очередной коробейник.
– Японский будильник! Тикает вечно!.. Австрийская пленка для ремонта одежды! Женщины, приобретайте ее без промедления!.. Американские зубные щетки! Никогда не ломаются! – изощрялся продавец всего иностранного с честными глазами.
Впрочем, все они, как один, смотрели на пассажиров электрички только так. И никак иначе.
Текст краткой или длиннющей рекламы знали наизусть или читали по шпаргалке. Орали четко, без запинок. Никаких отступлений и экспромтов.
К тому же, как заметил Михаил Николаевич, вели себя на редкость уверенно. Иначе нельзя. Никто не поверит и ничего не купит… Особо рьяные норовили показать товар в действии.
Так высокий мужчина с целеустремленным лицом для начала долго и убежденно рекламировал «уникальный садовый опрыскиватель». Потом, наглядно доказывая его эффективность, случайно (или нет) опрыскал водой пожилую семейную пару…
Шустрая тетя громогласно пообещала «индивидуально подобрать замечательные очки». Внутренний голос и большой опыт, видимо, подсказали ей притормозить у потенциального покупателя. После душещипательной разъяснительной беседы застенчивая девушка согласилась сделать покупку…
Другой коробейник начал с печального рассказа о превратностях бытия. Мол, кругом полный бардак и беспредел. Все друг друга только и норовят облапошить.
Даже водку трудно купить хорошего качества и нужного градуса крепости. Посему ныне нормальному человеку выжить практически невозможно без собственного… «спиртометра».
Он продемонстрировал стеклянную штучку, похожую на длинный градусник. Достал из сумки бутылку. Налил водку в стакан. Сунул туда заветный приборчик. Поплавок колыхнулся и замер на отметке 40 градусов.
Торговец победно осмотрелся. Жадно глотнул. С удовольствием облизнул губы. И закусил… леденцом.
– Мою выпивку можешь проверить? – кровно заинтересовался уже полупьяный пассажир.
Коробейник поставил стекляшку в чужой стакан. Поплавок встрепенулся и показал 40 градусов. Клиент был очень доволен результатом.
На радостях он тут же опорожнил посуду. Хрустнул луковицей. И стал первым покупателем в вагоне. «Спиртометры» начали расходиться один за другим…
– В России нигде столько дрянного товара, как в электричке, не увидишь, – вздохнул сверхпечальный человек. И траурным голосом выдал на ухо Михаилу Николаевичу уйму невеселой информации.
Оказалось, «спиртометр» покажет свои традиционные 40 градусов и в водке. И в сухом вине. И в пиве. И в водопроводной воде. И в болоте. И вообще где угодно.
В электричке по глупости можно приобрести «суперклей», который не клеит. «Замечательные очки», чтобы в лучшем случае получить косоглазие.
Крем для обуви – крепче камня. «Фирменный» шоколад – просроченный, в седине налета. «Вечные» батарейки с удивительно короткой жизнью… Ну и так далее, и тому подобное.
Тонны «неликвида», которые никто и нигде не может реализовать, оказываются здесь. И успешно продаются под стук колес.
По самым скромным подсчетам, месячный объем реализации в подмосковных электричках не меньше миллиона долларов. В масштабах всей России цифра получается в десять раз больше.
– Кого тут только не увидишь… Кто эти коробейники? – спросил у соседа Михаил Николаевич.
Оказалось, публика тут сборная. Одни работают «от себя». Некоторые добывают товар на свалках. Моют, чистят и пускают в дело.
Другие сбывают хлам мелких фирм. Те, которые скупают «неликвид» по дешевке в разных регионах страны или через своих людей на таможенных складах конфиската.
Индивидуалам становится все труднее и рискованнее в последнее время. Они чаще рискуют оказаться не в милиции, а быть сурово избитыми в тамбуре. Кровавые разборки ныне – частое явление.
Можно вылететь из электрички на станции. Бывает – и на полном ходу. Так поступают с теми, кто не идет в услужение к «папам»… Поездная торговля приобрела полукриминальное, если уже не целиком криминальное, свойство.
У "авторитетов" свои склады товаров дрянного качества под «крышей» какой-нибудь ТОО, АО или ООО. И от пары десятков до сотни подневольных торговцев из разных уголков России или стран СНГ.
Каждый имеет свой маршрут и определенный план по выручке на сутки… Между собой «папы» договариваются, чтобы не создавать друг другу лишних проблем.
Их подшефные не пересекаются с одним и тем же товаром на одних и тех же направлениях. А уж с конкурентами-индивидуалами коробейники обязаны разбираться собственными силами и способами…
– Уникальная бельевая веревка из дружественной Белоруссии! Не рвется!.. Покупайте, и вы никогда не пожалеете! – пронзительно верещала женщина с веревочном кольцом на шее.
– Иконы! Свечи! Религиозные книги!.. Платите, сколько можете! – громоподобно басил с опухшей мордой и крестом на шее дядька, явно не имевший никакого отношения к легальным церковным торговцам.
– Вкуснейшая приправа для супа с красивым названием «Вегета»!.. Такого вы еще не пробовали! – убеждала пассажиров пожилая женщина с усталым лицом.
– Уважаемые господа! Вашему вниманию предлагаются необходимые в хозяйстве вещи!.. Консервный нож! Средство от тараканов! Водопроводные шланги! Насадка на кран! Решеточка для раковины из нержавеющей стали!.. Цены просто мизерные! – гундосил небритый, не первой свежести мужичонка в грязной рубашке.
– Родные мои! Знакомьтесь с образцами импортных медтоваров самого высокого качества!.. Пластырь! Градусники! Противоболевые кремы! Интимные предметы дамской гигиены!.. Обеспечиваю бесплатную доставку в любой конец вагона! – истошно шутковала рыжая девица в миниюбке с кривыми ногами.
Орали коробейники беспрерывно и так оглушительно, что объявления по громкой связи в электричке не были слышны. Лишь единожды случайная пауза заполнилась записанным на магнитофон кратким призывом «сообщать машинистам о случаях незаконной торговли»… Но все продолжалось по-прежнему.
Иногда появлялись нищие разных полов и возрастов. Они традиционно двигались с протянутыми руками и печальными лицами. С тихими жалобными просьбами «хоть немного помочь деньгами или продуктами».
Неожиданно явился и непонятного возраста бомж. Заросший. Оборванный. Грязный. Вонючий.
В отличие от попрошаек, он ни у кого ничего не просил. Неторопливо, молча и гордо прошел по вагону. Оставил после себя отвратное впечатление и букет непотребных запахов.
– Электричка словно везет нас в обратную сторону. В наше далекое, недоброе прошлое. В коробейниковую, нищую, завшивленную Россию. О которой мы в детстве читали лишь в книжках, – заявил живой монумент всеобщей скорби…
За время пути Михаилу Николаевичу довелось еще увидеть и услышать двух самодеятельных певцов. Первым стал худой парень с гитарой в спортивном костюме. Вторым – морщинистый старик с гармонью в пиджачке с боевыми наградами.
– Что мне водка в летний зной, что портвейн мне разливной, когда мои друзья со мной! – зря, как оказалось, соловьем заливался молодой человек.
Его репертуар и исполнительские данные никому не понравились. Посему денег ему никто не дал.
Позже появился ветеран-фронтовик. Он пел-декламировал срывающимся голосом:
Горит в сердцах у нас любовь к земле родимой,
Идем мы в смертный бой за честь родной страны.
Пылают города, охваченные дымом,
Гремит в седых лесах суровый бог войны.
Артиллеристы, Сталин дал приказ,
Артиллеристы, зовет Отчизна нас.
Из многих тысяч батарей
За слезы наших матерей,
За нашу Родину – огонь! Огонь!
Пробьет победы час, придет конец похода,
Но прежде чем уйти к домам своим родным,
В честь нашего вождя, в честь русского народа
Мы радостный салют в полночный час дадим…
В вагоне все притихли. Разговоры прекратились. Мужчины сосредоточились. В глазах многих женщин появились слезы. Было очень жалко старика. Да и самих себя, наверное… Деньгами его не обидели.
– Русским нужен вождь – честный, умный, решительный… Русский вождь. Без него мы безвольны и беспомощны, как малые дети, – мрачно изрек на прощание сверхпечальный сосед… Он вышел на ближайшей остановке.
Электричка неслась дальше на полной скорости. Почти пустой вагон громко стучал. Жалобно поскрипывал. Болтался из стороны в сторону... Михаилу Николаевичу казалось, что рано или поздно все они вместе неминуемо полетят под откос.
А пока дело до этого не дошло, пивные и прочие бутылки продолжали шумно-хаотично перекатываться с места на место. Иногда они сталкивались лоб в лоб. Разбивали друг друга вдребезги, засыпая пол мелкими и крупными осколками…
В вагон вошли мальчишки-близнецы. Лет им было чуть больше десяти. В одинаковых и изрядно потрепанных рубашках. Джинсах. Кроссовках. Худющие. У каждого в руке – вместительная сумка.
Согнувшись пополам, братья принялись быстро собирать бутылки. Действовали они как опытные грибники. Схватил одну – заприметил вторую. Потянулся за ней - выглянула третья.
Иногда собиратели вставали на четвереньки. Стучали коленками. Шлепали ладошками по грязному полу. Заползали под лавки. Ложились и вытягивались, чтобы дотянуться до заветной цели.
Видно, повезло им сегодня… Близнецы еле несли, точнее, волокли за собой переполненные бутылками сумки.
Они торопились, с опаской оглядывались. Словно боялись – вот-вот их настигнут старшие конкуренты и отнимут добычу.
У одного мальчишки текли слезы. Из порванной штанины выглядывала посиневшая коленка. Он хромал. И постоянно облизывал кровоточащий, порезанный осколком стекла, палец…
Михаил Николаевич окончательно расстроился. Он встал. И пошел покурить, чтобы хоть немного успокоиться.
Заплеванный, замусоренный тамбур встретил его запахом сигаретного дыма. Оглушил грохотом колес. Из перехода между вагонами, что нередко в дальних поездках заменяет общественный туалет, кисло пахло мочой.
За окнами мелькали телеграфные столбы. Степенно проплывали замечательные пейзажи. Вечернее солнышко делало их на удивление рельефными и живописными.
Темные ельники. Светлые поляны. Начинающие желтеть августовские березовые рощи. Синие пятна озер. Волнистые леса на горизонте. Поблизости ровное пустынное поле. За ним на пригорке – изящная белая церковь с золотистым куполом.
Открывающиеся виды были совершенными и упоительными. Они гипнотизировали и успокаивали. Заставляли отбросить прочь все накопившиеся отрицательные эмоции и ощущения.
Михаил Николаевич улыбнулся. Ведь на сей раз сквозь природное русское великолепие электричка неслась в недалекое, доброе прошлое. В маленький уютный городок, где прошло его счастливое и беззаботное детство…