Если спросить любого австралийца, седовласого или малолетнего, о его самом любимом животном, то в девяноста девяти случаях из ста услышите в ответ: «Ну, конечно же, коала!»
И вам расскажут легенду об огромных коала – смелых и находчивых водителях пирог, доставивших в давние времена на пятый континент предков одного из австралийских племен. Ископаемые остатки полутонных животных действительно находили в восточных штатах страны. И хотя легендарные гиганты отнюдь не прародители современного медведя коала (вес его примерно в 28 раз меньше, да и обликом своим он не напоминает отчаянных мореходов), любовь австралийцев к сумчатому медведю непоколебима.
Столь почитаемое в Австралии животное я увидел впервые в Коала-парке, расположенном в двадцати милях от Сиднея. Мишки безмятежно дремали на деревьях. Лишь один из них (видимо, большой позер) расположился на низенькой деревянной ограде, окруженной плотным кольцом посетителей.
У коала очень потешная внешность: круглые любопытные глаза, вечно настороженные лохматые уши, толстый согнутый нос, похожий на ломоть черной резины, пушистая пепельно-серая шкура. Он смахивает на плюшевого мишку. Посади его на полку сувенирного магазина, и никто не подумает, что это не игрушка, а одушевленное существо.
Коала держал двумя лапами эвкалиптовую ветку и с удовольствием уплетал сочные листья. Неожиданно какой-то карапуз выхватил ветку и, отскочив на почтительную дистанцию, начал с опаской наблюдать за ответными действиями медведя. Коала, не поворачивая головы, медленно скосил глаза и добродушно уставился на проказника. Малыш, явно не ожидавший такого поворота событий, раскаялся и осторожно вложил ветку в мишкину лапу. Тот продолжил трапезу, нисколько не обидевшись.
Сумчатый медведь вообще редко обижается и выходит из себя. Он может часами почти неподвижно сидеть на деревьях, лакомясь эвкалиптовыми листьями и философски посматривая по сторонам. Возможно, он познал какую-то истину и просто решил не обращать внимания на мирскую суету. Он может себе это позволить, потому что в Австралии любимых эвкалиптовых листьев предостаточно, да и опасаться ему нечего – в природе у коала нет врагов.
Несмотря на видимое равнодушие ко всему окружающему, коала весьма сентиментален. В неволе он быстро привыкает к людям и ведет себя, как капризный ребенок: хнычет, когда его оставляют в одиночестве, и моментально забывает все обиды, если его ласкают.
До появления в Австралии белых переселенцев сумчатый медведь обитал практически на всем континенте и чувствовал себя прекрасно. В 1788 году на берегу залива Ботани-бей высадились первые английские каторжане, привезенные в Австралию для заселения и освоения этого огромного континента.
И хотя худшие времена для сумчатого медведя были еще впереди, он уже почувствовал на собственной шкуре плоды цивилизации. Бывшие преступники, волею судьбы переквалифицировавшиеся в земледельцев, усиленно жгли леса, расширяя пастбища для все увеличивающихся отар овец. Сотни тысяч медлительных мишек заживо сгорали на эвкалиптовых деревьях, мгновенно вспыхивающих от основания до вершины.
К тому же находилось немало любителей потренироваться в стрельбе по живой мишени, хорошо просматривающейся сквозь редкую листву эвкалипта. Стрелять приходилось по нескольку раз, потому что даже полуживой коала все еще крепко держался за ветки и кричал, как кричит обиженный беззащитный младенец.
И все же самые черные дни наступили для сумчатого медведя в начале нашего века. Белые поселенцы сообразили, что его красивый и прочный мех можно сбывать за приличную цену, и засучив рукава принялись за дело. Они уничтожали добродушных коала миллионами. Лишь в 1924 году из восточноавстралийских штатов вывезено более двух миллионов шкурок.
Один из австралийских ученых писал: «Кажется прямо-таки невероятным, что в цивилизованной стране такое беззащитное и к тому же редкое животное могло подвергнуться подобному безжалостному истреблению, и все только ради корыстной торговли и прибыли».
Как раз в то же время свирепствовала загадочная вирусная болезнь, косившая медведя сотнями. К началу тридцатых годов сумчатый медведь был обречен на полное вымирание. К счастью, в Австралии нашлись люди, которые решили во что бы то ни стало спасти погибающее животное. В природе медведя коала осталось так мало, что отлов уцелевших зверей и содержание их в неволе стало единственным путем их сохранения.
Отлавливали медведя своеобразным способом. На конце длинного шеста укрепляли веревочную петлю с узлом, не дающим ей затянуться слишком туго и задушить пленника. Мишке набрасывали петлю на шею (против чего он никогда не возражал и даже улыбался в ответ) и сильно дергали – бедный коала летел вверх тормашками и шлепался на растянутый под деревом брезент, который держали участники отлова.
Оказавшись на земле, он нередко неистово отбивался острыми когтями, норовил укусить того, кто пытался снять с него петлю. Правда, через несколько минут врожденное добродушие брало верх: коала не таил зла на человека и не хотел с ним расставаться, если его отпускали на волю.
Поймать мишку значительно проще, чем вырастить его в неволе: в день этому небольшому животному требуется не менее килограмма эвкалиптовых листьев, далеко не всяких. Из 350 видов эвкалиптов, произрастающих в Австралии, коала признает всего двадцать, а особым расположением пользуются лишь пять.
Более того. Пойманный мишка, привыкший к определенному виду эвкалипта, если его нет в заповеднике, начинает голодать. Долгие месяцы, пока медведь не привыкает к местной пище, приходится доставлять любимые листья за сотни километров с прежнего местожительства.
Обычно у самки сумчатого медведя рождается один детеныш (очень редко два) весом 5,5 грамма, который еще шесть месяцев живет в теплой и уютной материнской сумке. И потом еще долгое время новорожденный ни на шаг не отходит от матери, предпочитая сидеть на ее спине. Мать терпеливо носит свое чадо. Если становится холодно или медвежонок решит поспать, медведица плотно прижимает его лапами к себе.
Эту привычку – спать в объятиях матери – коала сохраняет иногда в неволе. Однажды маленький мишка горько плакал по ночам, пока хозяева не догадались сделать ему подушечку из шкуры коала. Он же любил спать на руках у большого игрушечного медведя, принимая его за свою мать. В возрасте года детеныш покидает мать и начинает самостоятельную жизнь. В три-четыре года он и сам может дать жизнь очередному сумчатому медведю.
Одним словом, вырастить коала в неволе очень сложно, и лишь истинные энтузиасты могли помочь вымирающему животному. Один из них, Бернетт, основал в 1927 году ставший теперь знаменитым Коала-парк под Сиднеем. В день основания парка там поселили четырех молодых сумчатых медведей, и Бернетт потратил немало лет кропотливого труда, прежде чем население Коала-парка увеличилось до 65 обитателей.
Наконец в Австралии коала был объявлен охраняемым объектом природы, были приняты строгие меры к его защите. К середине 50-х годов сумчатый медведь начал появляться в некоторых местах своего прежнего ареала – в восточных штатах. Казалось, что теперь ему ничего не угрожает.
Но не тут-то было: многострадальный мишка попал в цепкие лапы контрабандистов. Они отлавливают коала и отправляют на верную смерть в другие страны. Как мы уже знаем, сумчатый медведь питается лишь эвкалиптовыми листьями и не променяет их ни на что на свете, даже если будет умирать от истощения. Чудом уцелев при транспортировке, он погибает несколько недель спустя. Но торговля коала продолжается, ведь цена одного сумчатого медведя – тысяча долларов.
Печальна судьба и других австралийских зверей и птиц. Их увозят в ящиках, коробках, чемоданах на огромных океанских лайнерах и небольших частных яхтах, на пассажирских и даже военных самолетах. По мнению властей, значительное количество живой контрабанды погибает еще в самой Австралии, семьдесят пять процентов – при транспортировке от удушья, голода, шока. Но те, что чудом выживают и благополучно доставляются к месту назначения, приносят колоссальные барыши.
В клиентах у контрабандистов недостатка нет. Среди западных снобов теперь модно иметь нечто вроде частного мини-зоопарка. Если там живет такое симпатичное животное, как коала, тем более престижно. Не беда, если медведь погибнет. Можно купить еще одного. Были бы деньги.
Дмитрий Мещанинов
Сидней – Москва
(«Неделя» №38, 1980 г.)
20 декабря 1976 года. В 20.00 пришли в Сидней. Уже родное, можно сказать, место… Пришвартовались, как обычно, неподалеку от знаменитой на весь мир оперы-ракушки.
На соседнем причале стоит ненашенский круизный лайнер «Аркадия». Современный. Очень даже молодой. По сравнению с ним «Федор Шаляпин» выглядит великовозрастным ветераном.
На него, однако, все билеты до последнего раскупаются мгновенно… Во-первых, потому что они стоят дешевле. Во-вторых, наш экипаж посимпатичнее (девицы вообще – поголовно красавицы) и подоброжелательнее будет.
В-третьих, готовят на нашей посудине поразнообразнее и повкуснее. Прямо (по отзывам австралийских путешественников-пенсионеров) пальчики оближешь.
А какие на «Шаляпине» замечательные самодеятельные концерты с песнями и плясками?!. А какой лихой оркестр играет на танцах?!. А какое профессиональное (главное – бесплатное) при необходимости лечение?!
Вечером британская туристическая компания CTC (Charter Travel Company) устроила грандиозный банкет. На судно пожаловала масса местных знаменитостей.
К примеру, капитан сиднейского порта Питер Кутс с дочкой Дженни. Политические и общественные деятели. Актеры. Певцы. Музыканты. Журналисты… Гуляли за австралийские доллары с русским размахом до поздней ночи.
Никто, слава Богу, из-за перебора водки и прочих горячительных напитков не вывалился за борт в соленую океанскую воду. Или (что вообще-то смертельно опасно) не рухнул с многометровой высоты на бетонный причал центрального терминала.
21 декабря. В первой половине дня часа два куролесили на автобусе по центру и окраинам Сиднея… Доехали наконец до популярного Коала-парка. Это небольшой и уютный зоопарк.
В загонах лениво ходят или просто лежат кенгуру. Страусы. Павлины. По дорожкам, не обращая ни малейшего внимания на людей, семенят вроде бы обыкновенные курицы с малюсенькими цыплятами. Переваливаются увесистые утки с утятами.
На внутренней стороне сетчатой клетки висят десятки многоцветных говорливых разноразмерных попугаев… Попытались, само собой, обучить пернатых отдельным русским приличным словам и целым нецензурным выражениям.
Птички, видно, из природного слабоумия так и не уразумели, что от них требуется. Не стали осваивать великий язык. И продолжали недовольно верещать на аглицком.
Главные персонажи здесь, конечно же, – коалы… Одного из них даже удалось поддержать на руках. Более симпатичного и доброжелательного существа, честно говоря, видеть и ощущать за всю жизнь пока не доводилось.
И наверняка не удастся… Действительно. Кто же еще, спрашивается, на нашей жлобской планете предложит тебе безвозмездно свой единственный и любимейший провиант?
«Плюшевый мишка» уставился добрейшими круглыми глазками. Перестал жевать. Вынул лапкой изо рта веточку с эвкалиптовыми листочками. И протянул (может, показалось?) ее мне: мол, попробуй. Очень вкусно.
Я на английском (русского он, небось, как попугаи, не знает) вежливо отказался: спасибо, не надо. Сам лопай. И коала всем своим видом (это уж точно) показал, что очень обиделся на меня…
Когда вернулись в порт, «Аркадию» в терминале сменила другая красавица под именем «Ориана». А на наш старикан «Шаляпин» завершалась посадка австралийский пассажиров.
В 21.00 два шустрых буксира не без труда оттащили нас от причала. Начался круиз 622. Путь держим в Нумею, столицу Новой Каледонии…